Выход, из которого я спустился в этот зал, дугой уходил от центра, как и те два, что сверху были намертво завалены. Насколько я понимал мистическую символику, данный зал имел ритуальное значение центра трискелиона, где в процессе проведения ритуала, изображенного на стенах, должен появиться вызываемый дух. Лучи, которые выходили из него не имели значения в этом мире, но связь их с центропунктом должен был обеспечить я, проведя настройку этого алтаря, тем самым попутно обеспечивая с ним свою связь.

Черный камень, который был использован здесь, на мозаичных стенах спусков и плитах пола залы, был отшлифованным агатом. Кристалл из того же камня был встроен и в мой жезл. Более того, в центре залы, в черном камне, была граненая выемка, и я руку готов был дать на отсечение, что она в точности повторяет по форме тот агат, что служил сейчас навершием для моего жезла.

Голова шла кругом, от всей информации, что свалилась на меня за последние дни. Я чувствовал себя винтиком, в том механизме, что начинал набирать обороты прямо на моих глазах. Кто-то очень могущественный вел свою игру, всех правил и замыслов которой, я не знал и не понимал. Зато я четко осознавал, что в каждой партии, существуют исполнители, среди которых есть мелкие и крупные фигуры, которыми двигает и управляет играющий, а если я один из них, то только в моих силах сделать так, чтобы из пешки на этой игральной доске, превратиться, хотя бы в слона.

С этими мыслями я решил лечь спать, тем более день давно уже закончился, а я так жутко устал за сегодня. Здесь внутри было тихо и спокойно, чужие ауры и эманации не проникали в этот курган, служивший лишь ширмой для расположенного внутри алтаря, в центре которого я сейчас расстилал свой теплый дорожный плащ и готовился улечься спать. Мне нужно было восстановить изрядно потраченную ментальную силу и манну, с помощью которой, я на протяжении всего пути, защищал свой разум от влияния не упокоенных и потому крайне беспокойных душ мертвецов, сотнями сложивших головы в древней битве, произошедшей на этом плато.

Мне снилось сражение, где бескрайние орды жутких тварей, вели беспощадную сечу с древними расами, о которых я слышал только в сказаниях. Здесь, на плато Горгота, стояло войско из орков, чьи темно-зеленые, а иногда и черные тела, были почти спрессованы в жуткий легион, который по чьей-то далекой отсюда команде, вдруг вздрогнул, а затем двинулся на запад, гремя латами при столкновении тел. Мечи, палаши, а иногда и дубины, были зажаты в их лапах, а шлемы с опущенными полу забралами, оставляли на виду клыки, которые несомненно, служили последним аргументом в сражении, когда оно переходило в рукопашные схватки.

Прошло совсем немного времени с момента начала движения, когда на них сверху обрушилась лавина стрел, без труда находивших свои цели, в столь сплоченных рядах. Орки подняли свои круглые щиты, но они были слишком малы, чтобы полностью обезопасить воинов. Залп повторился, а затем, вслед за стрелами пришел огонь, яркими шарами упавший с небес и нанося катастрофический урон. Ряды смешались, а затем строй полностью рассыпался, превращая тесно сбитый легион, в кучки горевших и раненных стрелами животных, мечущихся по плоскогорью и втаптывающих в землю и камни раненных и мертвых их братьев по оружию. Еще один залп из стрел и огня практически завершил разгром, оставив здесь лишь залитое кровью плато, заваленное трупами. Только одиночные, разрозненные орки сумели уйти в горы, взбираясь по осыпавшимся камням вверх и ныряя в расщелины.

Проснулся я с больной головой, понимая, что видел далекое прошлое этих мест. Все же курган не полностью защитил меня от внешней среды, пропустив внутрь это жуткое видение. Хотя быть может, эта земля настолько глубоко была пропитана страданиями и кровью, что защита кургана, который был, очевидно, построен позже той битвы, была просто выше, чем впитавшаяся в почву боль и кровь. Сделав над собой усилие, я освободил мозг от остатков видения и принялся за работу. Мне пришлось потратить не менее часа, чтобы тщательно очистить центропункт от мусора и каменных осколков. Затем я вынул кристалл агата из жезла и поместил его в центральный камень, где он с абсолютной точностью совпал с имеющейся в нем выемкой.