Древнее зло Эльза Гронкьяер

Глава 1. Хочу в отпуск

Балкон Эреборской Цитадели возвышался над пропастью, открывая вид на бескрайние просторы Загорья. Горы, острые и гордые, пронзали небо своими заснеженными вершинами, а их склоны, покрытые густыми лесами, шептались с ветром, как старые друзья. Внизу реки вились серебряными лентами, а вдали, на самом краю горизонта, золотились степи Громдура – родина Громмиры, что звала её тоскливым, далёким голосом. Закатное солнце заливало всё мягким светом, и воздух пах смолой, горными травами и чем-то неуловимо диким. Но для Громмиры этот ветер был лишь слабым эхом свободы, что осталась за пределами каменных стен.

Громмира стояла, опираясь на холодные перила, чувствуя, как камень леденит её ладони. Её зелёная кожа, шершавая и крепкая, как кора векового дуба, блестела в лучах уходящего дня. Чёрные косы, тяжёлые и длинные, сплетённые с костяными бусинами, спадали на плечи, а золотые глаза, глубокие, как колодцы, искали степи, что едва виднелись вдали. Она была орком – высокой, мощной, с широкими бёдрами и грудью, что натягивала кожаную броню, с ногами, что могли вынести и битву, и долгую охоту. Орки любят сражаться, драться на поединках и семью – именно в таком порядке, и Громмира не была исключением. Но здесь, в Эреборе, её жизнь стала другой.

Через семя дракона ей подарили тысячу лет жизни, как у эльфов или самих драконов, но эти годы казались ей цепями. Четыре стены дворца, пусть и великолепного, с его мраморными залами и золотыми статуями, душили её. Она тосковала по рёву ветра в степях, по запаху костров, по грубым песням её народа. Здесь же всё было слишком утончённым, слишком чужим. Она скучала по отцу, королю Громмашу, чья железная рука правила Громдуром, и по матери, королеве Награте, чей боевой клич гремел громче грозы.

Шаги за спиной она узнала сразу. Скайлар, её муж, принц драконов, подошёл бесшумно, как тень, но его тепло она почувствовала раньше, чем он коснулся её. Его руки, покрытые золотистой чешуёй, обвили её талию, притягивая к себе. Его дыхание, горячее и чуть резкое, скользнуло по её шее, и она ощутила, как кожа покрывается мурашками. Скайлар был прекрасен: его тело, сильное и гибкое, как у хищника, переливалось золотом и бронзой, а крылья, сложенные за спиной, казались плащом из звёзд. Его глаза, цвета расплавленного золота, сияли нежностью, когда он смотрел на неё.

– Громмира, – прошептал он, и его голос был мягким, как шёпот ветра в листве. – Что тебя гнетёт?

Она не ответила, лишь вздохнула, её грудь поднялась и опустилась под кожаной бронёй. Скайлар прижался к ней сильнее, его губы коснулись её уха, а руки скользнули по её бокам, поднимаясь к груди. Он знал, как разжечь в ней огонь, и она не могла сопротивляться. Его пальцы, тёплые и уверенные, расстегнули завязки её брони, и ткань соскользнула, обнажая её кожу, зелёную и грубую, но такую чувствительную под его прикосновениями.

Громмира повернулась к нему, её золотые глаза встретились с его, и в них вспыхнула искра желания. Она провела рукой по его груди, чувствуя, как чешуя под её пальцами нагревается, а его сердце бьётся всё быстрее. Скайлар улыбнулся, его губы нашли её, и поцелуй был глубоким, жадным, как будто они пили друг друга, утоляя жажду, что копилась днями. Его руки скользили по её спине, сжимая ягодицы, притягивая её ещё ближе, и она ощутила его возбуждение, твёрдое и горячее, прижатое к её животу.

Они отступили в покои, где свет заката проникал сквозь высокие окна, окрашивая всё в тёплые тона. Скайлар снял с неё остатки одежды, и она предстала перед ним во всей своей мощи: широкие плечи, полная грудь с тёмными сосками, что затвердели под его взглядом, плоский живот, переходящий в сильные бёдра. Её кожа, зелёная и шершавая, была испещрена шрамами – следами былых битв, что делали её ещё прекраснее в его глазах. Он провёл пальцами по её груди, спускаясь к животу, и она задрожала, её дыхание стало прерывистым.

– Ты великолепна, – прошептал он, и его голос был хриплым от желания.

Громмира улыбнулась, её клыки блеснули, и она толкнула его на ложе, застеленное шёлковыми простынями. Скайлар упал, его крылья расправились, и он потянул её за собой. Она оседлала его, её бёдра прижались к его, и она почувствовала, как его член, твёрдый и пульсирующий, скользнул по её влажной плоти. Она застонала, её голова запрокинулась, и она начала двигаться, медленно, смакуя каждое движение. Скайлар сжал её ягодицы, его когти слегка впились в кожу, оставляя красные следы, но боль лишь разжигала её страсть.

Их ритм ускорился, её груди подпрыгивали при каждом толчке, а его стоны смешивались с её рычанием. Воздух в покоях стал горячим, пропитанным запахом их тел, пота и желания. Громмира наклонилась, её губы нашли его шею, и она укусила его, не сильно, но достаточно, чтобы он вздрогнул. Скайлар ответил, его руки сжали её бёдра, и он перевернул её на спину, нависая над ней, его крылья расправились, создавая тень над их телами.

Он вошёл в неё резко, глубоко, и она вскрикнула, её ногти впились в его спину, раздирая чешую. Скайлар двигался с силой, его бёдра бились о её, и каждый удар отзывался в ней волной наслаждения. Её лоно, горячее и влажное, принимало его, сжимая, как будто не желая отпускать. Она изгибалась под ним, её ноги обвили его талию, притягивая ещё ближе, и их тела слились в едином ритме, древнем, как сама природа.

– Возьми меня в небо, – прошептала она, её голос был хриплым, прерывистым.

Скайлар улыбнулся, его глаза сверкнули, и он подхватил её, его крылья расправились с треском. Он взмыл вверх, вылетая через открытое окно, и они оказались в воздухе, над пропастью, над миром. Ветер ударил в лицо, холодный и резкий, но их тела пылали, как два солнца. Он держал её крепко, его руки сжимали её бёдра, а она обхватила его шею, прижимаясь к нему всем телом.

Они занимались любовью в полёте, их тела двигались в такт взмахам его крыльев, и мир вокруг растворился, оставив лишь их, ветер и небо. Громмира чувствовала, как его член входит в неё, как её собственное тело отвечает ему, и наслаждение нарастало, подобно волне, что несётся к берегу. Она кричала, её голос сливался с ветром, а он рычал, его стоны были подобны грому.

Наконец, волна накрыла их, и они достигли пика вместе, их тела содрогнулись, и Скайлар издал хриплый стон, его тепло выплеснулось в неё, как река, что питает истомлённую землю. Громмира вскрикнула, её ногти впились в его плечи, и они замерли, паря над миром, их сердца бились в унисон, как барабаны войны.

Они опустились на балкон, их тела были покрыты потом, а дыхание – тяжёлым. Скайлар уложил её на каменный пол, его крылья укрыли их, как плащ, и они лежали, обнявшись, слушая, как ветер поёт свою песню.

Но в груди Громмиры что-то изменилось. Секс, что некогда возносил её к небесам, теперь оставил её с чувством пустоты. Она любила Скайлара, но её душа тосковала по степям, по грубой свободе её народа. Она села, её глаза вновь устремились к горизонту, где золотились степи.

– Скайлар, – сказала она тихо, её голос был хриплым от недавней страсти. – Я устала от этих стен. Я хочу съездить домой, повидать отца и мать.

Скайлар сел рядом, его рука коснулась её плеча, но она не обернулась. Он молчал, и в этом молчании повисла напряжённость, острая, как лезвие клинка. Он не сказал ни да, ни нет, и это молчание ранило её, как нож.

Наконец, он встал и ушёл, его шаги эхом отдавались в коридоре. Громмира осталась одна, её взгляд прикован к степям, что звали её, как забытый дом. Она размышляла о своём выборе – выйти замуж за дракона, покинуть родину ради долга и любви. Но теперь любовь казалась ей клеткой, а долг – цепями. Её сердце, что некогда пылало, как костёр, теперь тлело, как угли под пеплом. Она любила Скайлара, но её душа была орком, и орки не могут жить в четырёх стенах.

Ветер принёс запах степей, и Громмира закрыла глаза, вдыхая его, как последний глоток свободы. Она знала, что её ждёт трудный выбор, и этот выбор мог разорвать её на части.

В то время как в обычном мире текла привычная жизнь – люди спешили по делам, дети смеялись на улицах, а ветры несли ароматы цветущих садов, – в Даркхейме, царстве тёмных волшебников, древнее зло не знало покоя. Здесь, под вечно затянутым пепельными облаками небом, не было места свету или надежде. Долгая война магов иссушила этот мир до основания, оставив лишь выжженную пустошь, где реки текли отравленной жижей, а вместо зелёных лесов простирались поля пепла и костей. Даркхейм был могилой, где магия, некогда великая сила созидания, обернулась проклятием, пожирающим всё живое. Земля здесь дрожала от древних заклятий, её чёрная поверхность растрескивалась, обнажая багровые жилы, что пульсировали, словно вены гигантского чудовища.

Чёрная, иссохшая почва напоминала кожу мертвеца, истерзанную временем и страданиями. Скелеты деревьев, чьи ветви когтями тянулись к небу, застыли в предсмертной агонии, их кора давно обратилась в прах. Реки, что некогда питали жизнь, теперь светились ядовитым зеленоватым сиянием, испуская пары, от которых першило в горле и слёзы застилали глаза. Воздух был густым, пропитанным запахом гнили, серы и сгоревшей магии, а редкие порывы ветра поднимали с земли клубы серого пепла, что оседал на всём, как саван. Тишина царила над этой пустыней смерти, изредка прерываемая воем ветра или скрипом костей, что хрустели под ногами неосторожных путников.