– Дяденьки, а дяденьки! Мы давеча в лесу логово видели.

Йеруш обернулся, как укушенный в зад, и мальчишки отпрыгнули.

– Чьё логово?

– Незнамо чьё.

– Но вонючее.

– Оно тама, у излучины, прям над берегом!

– Тока ветками завалено и будто обрыв!

– С воды видать, а с берега не видать!

– И воняет так, словно в ём подохло чего-т нехорошее!

Всё это мальчишки тараторили, пятясь под бешеным взглядом Йеруша, и наконец, развернувшись, убежали к приятелям, увязая в песке и постоянно оглядываясь, словно боялись, что эльф за ними погонится. Перед обиталищем рыбы-глота уже носились другие мальчишки в непоразмерных осенних одежках с плеч старших братьев, чумазые, тощие и громкие, как осы.

– Татыщ! Татыщ! – орал самый высокий, белобрысый, и изображал нечто вроде броска копья в реку.

– Фью-и! – свистел-подвывал другой и носился вокруг первого, растопырив руки, словно птица.

Третий степенно отколупывал кусочки макухи от большого, неровно сломанного куска. Отколупанное бросал в воду, и Илидор мимовольно потянул носом, ловя запах давленых подсолнуховых семечек – не уловил, далеко. Четвёртый мальчишка, самый мелкий и тощий, тоже то и дело отламывал от куска макухи, только не бросал добычу в воду, а украдкой жадно заглатывал сам. Не то изображал рыбу-глота, не то был голоден, а может, и то и другое сразу.

Илидор толкнул Йеруша локтем, указал подбородком на мальчишек.

– Что там за рыба у них в песке?

Найло дернул головой, и в его шее хрупнуло.

– Не знаю. Я гидролог, а не рыболог.

– Рыбы же плавают в воде! Разве ты не разбираешься в рыбах?

– Слегка, – Найло дёрнул головой в другую сторону. – Я слегка разбираюсь в ёрпыльной туче вещей, связанных с водой. Донных рыб знаешь сколько, знаешь, нет?

Йеруш вскинул руки, растопырил пальцы высоко над головой.

– Может, это парахлит какой-нибудь или мимикус, ой, слушай, ну какая разница! Это же не рыба вылезает из воды щупать баб, не рыба путает сети, нет! Рыба так не может, у неё плавники! В донных рыбах не водятся аномалии, так что пусть себе сидит, глаза таращит, ну какая разница!

Найло согнул-разогнул пальцы, вцепился в свои локти, сжался весь, съёжился, выставил вверх острые плечи, отчего куртка повисла на нём, как на палке. Неровно остриженные пряди волос покачивались у левой щеки и правого уголка рта, и сейчас это придавало Йерушу страшно жалостливый вид.

– Как же зябко, просто омерзительно. Почему я не рыба, интересно? Рыбы не зябнут.

На песок поодаль приземлилась крупная ворона, смотрела на Йеруша чёрными глазами, залитыми волчьей тоской. Перья блестели, как лощёная шерсть. Бабы с мостков расходились, забрав корзины с бельём.

– А знаешь, дракон, жрать рыбу полезно для работы мозга. Потому ты любишь рыбу, наверное, хах!

– А я подумал, потому тебе нужно выдать хорошего леща, – тут же отбрил Илидор. – На логово-то пойдём смотреть?

– Да на кой оно нам?

– Как это на кой? Неведомо чьё вонючее логово в лесу – это же страшно интересно, разве нет? Нет? Я так и думал. А ещё, кажется, я слышу подземный источник во-он там, под холмом, и он звучит как-то непохоже. Нужно подойти ближе, расслушать.

– Источник?

Йеруш обернулся в ту сторону, куда указывал Илидор, словно до этого не видел холма за деревней.

– А что значит «непохоже»?

Илидор не успел ответить: к ним шла одна из женщин, что полоскали белье на мостках. Свою корзину она передала товарке и шагала к Илидору и Йерушу с какой-то неохотной решимостью, как и давешние мальчишки. Дракон смотрел с интересом, как она подходит, шагая размашисто и принуждённо, точно её одновременно толкают в спину и держат за ноги. Очень сосредоточенной она была – высокая молодуха в опрятном тёплом платье и меховой жилетке поверх, через плечо перекинута толстая коса цвета ячменного колоса, и красными намёрзшимися руками молодуха всё теребит эту косу, точно прося у неё уверенности.