Шум за столом быстро стихал, его сменяло внимание.

– …он горит в воде и та сразу стынет в лёд. Пустынный Тёмго вёл свои сто тысяч конных лучников по льду русла. Невиданное числом войско. Но «други» продолбили лунки, от берега к берегу, часто, через каждые пять шагов. И бросили в каждую полынью горящие камешки, когда конница «пустынников» приблизилась. Река в один миг промёрзла до дна и вскрылась перед ледовой запрудой. Это произошло там, у Белых поворотов; кто бывал в городе Вадир Янде, тот знает. Там Акдо узок и глубок, там отвесные меловые стены с двух сторон. Ледяная вода поднялась очень быстро в меловой теснине. Так сказал купец Грой из Линглы, он очевидец. И отдал вождям одну горсть морозильного камня за десять горстей чистого золота.

Воины слушали в наступившей тишине.

– Думаешь, они нашли месторождение такого удивительного камня? – осторожно спросил кто-то.

– Конечно! – удивился Коннинг Тилг. – Где ещё они могли его взять? Наши вожди раздали камешки Гроя самым хитрым рудознатцам и разослали их по всей Вехте. Искать жилу.

– Купец солгал, – пренебрежительно бросил молодой господин. – Это фокус какой-то, с бочкой. Обман. А старые пукальщики попались на него. Акдо не запрудить. В его дельте разместились огромные Речные владения дикарей.

Он порылся в кармане, звякнула о дно пустого блюда массивная золотая монета:

– Господа, я вступаю в спор против Тилга: никакой битвы не будет. Если я выиграю, то все Речные владения и город Синеярр – мои. Кто ставит «против»?

– Ну и размах у Краулингов… – воины, смеясь, принялись бросать в блюдо монеты. – А если битва всё-таки будет?

– Отдам Тилгу коня! И десять золотых монет каждому, кто спорил против меня!

Под шутки и смешки блюдо поползло по столу. Щедро звенело золото.

– Все «против»? – сиял молодой господин, потирая руки. – Отлично! Это будет моё Речное имение! Ух, какие там вырастут урожаи брюквы…

– Что ты будешь делать в своём «речном имении»… – задумчиво произнёс Коннинг Тилг, глядя на гору монет, – …когда заявятся те, кто перебил в степи всех «другов»? А ведь они заявятся к тебе.

– Зачем? – изумился молодой господин.

– Брюквы поесть! – вспылил Коннинг Тилг и встал.

Ужин был закончен.

– Всем отдыхать, господа. Завтра выступаем.

Войско шло к дельте Акдо, на плодородные Речные владения.

Когда тёплую харчевню заполнил могучий храп, хозяин тихо отворил дверь кладовой и шёпотом позвал:

– Госпожа…

– Я здесь, толстяк, – Сугтарьёла бесшумно появилась за его спиной, из зала, и хозяин вздрогнул. – Всё услышала и всё увидела. Ты держался молодцом. Спасибо.

– Город кишит пьяными воинами, госпожа, – подобострастным шёпотом поведал хозяин, сопровождая Сугтарьёлу вниз по лестнице и заслоняя пламя свечи ладонью. – Они увидят красивую чужестранку в кольчуге и набросятся на тебя, как стоялые жеребцы.

– Не увидят. Держи.

В ладонь хозяина упали две золотые монеты.

– Мне не нужно золота… – горделиво обиделся толстяк, сжав пальцы вокруг монет покрепче. – Я плонг и помогаю тебе из гордости.

– Я стащила монеты из блюда. Отдай дочерям, это плата им за стыд. И смажь петли гусиным жиром.

– Мы смажем петли, госпожа, – пообещал хозяин и покосился наверх, где храпели воины-вехты и хлопал глазами Зихо, сомневаясь: снится или нет изумительной красоты незнакомка в штанах, осторожно перешагивающая через спящих вповалку воинов?

Хозяин погрозил потолку кулаком:

– Когда вы перебьёте наших угнетателей, мы надёжно смажем петли! И жиром, и мылом! Мы накинем эти скользкие петли на толстые шеи их продажных слуг и отомстим за…

– Дверные петли смажь, мститель. Скрипят.