Молодой господин сурово глянул на него, задумался и вдруг расплылся в улыбке, хитро грозя пальцем:

– И отдать все лакомые угодья тебе? Не-е-ет, милый родич, так не пойдёт…

Вздохнул с притворной печалью:

– Я жалею лишь о битве, которой не будет. Я мечтал одолеть в поединке кого-нибудь из знатных «другов», какого-нибудь «кядра» или «дихта», и украсить зал побед его щитом и его доспехами.

– Если «друг» Къядр иди «друг» Дихт не украсят свой зал твоим щитом, – раздражённо бросил Рюггехард Токкерхард.

– Ты всё время норовишь поддеть меня, – ухмыльнулся молодой господин. – Но буковый лес всё-таки мой. Смирись.

– Твой отец оттяпал этот лес у моего отца, – Рюггехард Токкерхард отхватил кинжалом большой кус от жареного поросёнка. – Но отцы смертны. И мы ещё поглядим, чей это лес.

– Бывает, отцы переживают сыновей, – философски заметил Коннинг Тилг, отдуваясь. – Не ссорьтесь из-за пустяковой опушки, господа. Необъятные просторы Сахтаръёлы примирят нас всех.

Зихо потом много раз вспоминал эти пророческие слова.

– Битва будет, – впервые заговорил могучий воин с золотой цепью. – Я не знаю сражений, чтобы гибло всё войско. Кто-то всегда спасается, у кого самый быстрый конь и быстрый ум. В степи погиб князь и его дружины, так болтают. Значит, потери у них огромны. Но «други» не могли погибнуть все. Не верю. Даже если спаслась десятая часть, нас встретят три сотни полноценных бойцов.

– Мы раздавим их шутя, – самодовольно бросил молодой господин. – Нас вдесятеро больше.

– С ними будет мужичьё. Из тех, кто струсил пойти в степной поход.

– Если струсили тогда, почему осмелеют сейчас? – усомнился кто-то.

– Их вытолкают в шею смелые жёны и гордые дочери. Тамошние девки своенравны и не захотят облизывать невкусные пальцы Тилга.

Грохнул хохот, сам Тилг улыбнулся.

– Вдруг они решат отсидеться за стенами Синеярра? – предположил Рюггехард Токкерхард. – Это надёжнее.

– Нет, – качнул головой Коннинг Тилг. – Их управители подписали воззвание к нашим вождям и откроют нам ворота городов. Уцелевшие «други» не смирятся с таким позором. Они соберут несколько тысяч мужичья и выйдут навстречу. Битва произойдёт на льду.

– Но это верное им поражение, Тилг.

– Ну… – Тилг пожал широченными плечами. – У них нет выбора. Или погибнуть с честью, или вернуться в Синеярр с какой-никакой, но победой. Может, готовят нам «подарок». Они хитры и разгромили войско «пустынного Тёмго», не потеряв ни одного бойца. Их князь повернул воды Акдо вспять и утопил конницу Тёмго.

– Я слышал эту сказку, – раздражённо возразил один из воинов, – Враньё, Тилг. Как можно повернуть воды Акдо вспять?!

– Они построили запруду, – пояснил Коннинг Тилг. – И зимний лёд лопнул под напором воды. Так говорил купец Грой из Линглы. Вожди заплатили ему золотом за удивительную новость.

– Наши вожди потеряли разум. Золото иностранцу за сплетню! Дичь какая-то.

– Построить плотину за ночь нельзя даже колдовством. Река Акдо огромна. Её не перекрыть запрудой, – заметил Рюггехард Токкерхард. – И нету никакого колдовства. Выдумка для мужланов.

– Но ты же сам сжигаешь колдуний!

– Да, – согласился Рюггехард Токкерхард. – Рабам не нравится, когда болеют их дети и не поросятся их свиньи. Но им нравится, когда жгут ведьм, виновных в этих несчастьях.

И неожиданно спросил Коннинга Тилга:

– Ты помянул реку в Большом Овраге затем, что её могут запрудить?

– Да, – неспешно согласился Коннинг Тилг. – Могут. И утопят нас всех. Я сам видел, как заморозили огромную бочку воды во дворе Несокрушимого замка, одним маленьким-маленьким камешком. Если такой морозильный камень поджечь…