Воцаряется тишина. Мы оба смотрим на фонтан и едим мороженое. Я – шоколадное, а Старцев – фисташковое. Кто бы мог подумать, что он выберет такой необычный вкус? Точно не я… Слишком уж он кажется серьезным и закрытым. Такие не мороженое в парках едят, а виски пьют в своем кабинете…

– Спасибо, – говорю спокойно.

Он переводит на меня взгляд.

– Первый рабочий день был не особо удачным?

Я закусываю губу, не зная, как ответить. Жаловаться не хочется, но и врать я не любительница. Я ценю откровенность и прямолинейность. Зачем глупые игры в скрытность?

– Я думала, будет все намного легче и радужней.

– Франциск?

– Я не хочу жаловаться, поэтому воздержусь от комментариев.

– Похвально, но непредусмотрительно.

– Почему же?

– Разве не я тот, кто может решить все твои проблемы?

– Разве не вы тот, кто может мне проблемы создать?

Мы несколько секунд внимательно разглядываем друг друга, а потом он усмехается.

– Туше.

Я улыбаюсь в ответ.

Я действительно не хочу ныть, мне нужно справиться самой. Я не привыкла пасовать перед первыми же трудностями. Да и тем более я не знаю, в каких отношениях Старцев и Гордон. Может быть, в очень теплых и дружественных? Хотя что-то мне подсказывает, что у такого человека, как Старцев, нет друзей… Да и с характером Франциска, пожалуй, друзей тоже сложно завести.

Мороженое заканчивается слишком быстро, как и наши неожиданные посиделки. Я иду к выходу невероятно медленно. Почему-то не хочется, чтобы этот вечер прекращался. Кажется, в нем есть какая-то магия, волшебство.

Старцев отвозит меня домой. Когда мы останавливаемся около моего подъезда, я берусь за ручку двери, но перед тем как уйти еще раз благодарю Тимура. Он ведь правда мне сегодня помог, поддержал. Вот так вот легко, ненавязчиво.

– Ника, не позволяй Франциску испортить твое желание работать в “Беллини”.

Я смотрю в его темные глаза, продолжая думать о том, что не могу дать определение их цвету. С удивлением замечаю, что мне невероятно нравится, как звучит мое имя его низким, хриплым голосом. А еще вдруг осознаю явно и четко – Старцев и Гордон друг друга не переваривают.

– Хорошо, Тимур Сергеевич.

– А если будут сложности, приходи ко мне.

Он вдруг резко тянется в мою сторону, я вздрагиваю от неожиданности. Но он лишь открывает бардачок, достает визитку и протягивает мне.

– Мой номер. На всякий случай.

Хочется спросить – что это за подозрительный “на всякий случай”? А еще очень интересно – он со всеми так учтив и предусмотрителен? А потом я решаю не забивать свою голову ерундой. Может быть, я ему понравилось, кто знает. В конце концов, девушка я очень даже симпатичная.

От этих мыслей становится вдруг как-то легко и смешно. Внутреннее напряжение от неожиданно тесного общества Старцева меня покидает.

Зачем я пытаюсь искать причины? Старцев просто ко мне добр, нужно быть благодарной и ничего не усложнять.

– Тимур… Сергеевич… давно я не ела такого вкусного мороженого.

Мы смотрим друг на друга несколько долгих секунд. Никогда раньше подобного не встречала – как время словно уплотняется, замедляется, поглощает. Каждая секунда ощущается будто бы живой, дышащей, наполненной и одновременно пролетает быстро, спешно.

– Я тоже, Ника…

Когда я захожу домой, то прижимаюсь к входной двери и перевожу дыхание. Мама, как обычно, выглядывает в коридор.

– Никуш! Как первый день? Рассказывай!

А потом мама вдруг щурит глаза, вглядываясь в меня.

– Ты что, Никуш, влюбилась?

– Мааам! – возмущенно восклицаю.

Она в ответ весело смеется.

Я влюблялась дважды.

Первый раз – горячо и глупо. В одноклассника в одиннадцатом классе.

Он был лучшим из лучших – красивый, спортивный, наглый, дерзкий. Все девчонки были от него без ума, и я тоже. Но, конечно, я не подавала вида. Моя тихая, скрытая влюбленность длилась долго – полгода или год. Она была как хроническая болезнь, как небольшая заноза в пятке – я к ней уже привыкла и с ней уже смирилась.