Меня вообще-то не увлекали отношения с парнями – я была активисткой в самых разных сферах и этого с головой хватало. Староста класса, дважды в неделю английский, трижды танцы, кружок по волейболу при школе, волонтерство в детском саду около дома… Чем я только не занималась. Мама говорила всегда – слишком во мне много энергии. А потом Ромка Девяткин, так звали мою первую любовь, пригласил меня сходить в кино…

Он стал моим первым после долгих нескольких месяцев прогулок за ручку и все более и более жарких поцелуев с каждым разом. А потом еще через пару месяцев начал встречаться с Леной Сорокиной из десятого Б. Так я впервые узнала, что бабочки в животе, которые так рьяно летают и окрыляют, еще и очень болезненно дохнут…

Потом еще был мой жених, Вася Ремисов, с которым мы расстались из-за того, что я уехала во Францию на долгие два года. Очень быстро прошла вся его любовь, как только на горизонте замаячили сложности.

В общем, с этим странным чувством под названием “влюбленность” у меня были странные отношения. И даже гипотетически – влюбиться в Старцева это какое-то безумие, сумасшествие. Он и я… мы же абсолютно разные.

– Мам, не влюбилась я. Просто переволновалась. Посмотри на мои колени…

Взгляд мамы опускается, и она начинает встревоженно щебетать. Тут же готовит мне чай и окутывает материнской заботой. Я нежусь в тепле и ласке.

Не понимаю, почему кто-то хочет побыстрее съехать от родителей? Мы с мамой всегда жили душа в душу. Два года во Франции вдали от нее были сущим адом… Как минимум потому что пришлось провести их без моих любимых маминых пирожков.

Пирожки мама готовила самые разные – с картошкой, капустой, мясом, яблоком, творогом. И практически каждый день. Удивительно, как при таком частом потреблении мучного я остаюсь такой стройной. Я просто радуюсь, что повезло с генетикой.

Мама вот, например, в свои сорок семь тоже худая и миниатюрная.

Я пересказываю маме события сегодняшнего дня. Она крепко обнимает и советует не принимать близко к сердцу замечания вредного Франциска.

Я в итоге решаю пораньше лечь спать, потому что завтра все еще планирую продолжить свою неудачно стартовавшую карьеру в “Беллини”. Почему-то теперь, когда я сохранила номер Тимура Старцева в свой мобильный, стало намного спокойнее. Больше не пугал никакой Гордон…

Снится мне на удивление… Старцев. Он ничего не говорит, лишь смотрит и смотрит своими темными глазами, которым я так и не смогла найти цветовую идентификацию.

Утром я долго разглядываю свое заспанное лицо в отражении зеркала, пока чищу зубы.

“Разве не я тот, кто может решить все твои проблемы?”

“Если будут сложности, приходи ко мне”.

“Мой номер. На всякий случай”.

“Ты что, Никуш, влюбилась?”

Я тряхнула головой, выгоняя глупости из нее. Улыбнулась сама себе широко-широко.

– Не усложняй, Ник.

Отправила воздушный поцелуй своему отражению и с радостной улыбкой пошла встречать свой второй рабочий день.

Вероника Синицина никогда не унывает и не сдается!

– Соскучился?

Я поднимаю взгляд от документов на столе, разглядывая директора ресторана “Беллини”. Кэт бодра и широко улыбается. Обновленный загар и буйные рыжие кудряшки.

– Не успел.

Она надувает наигранно обиженно губы.

– Все жду, когда ты научишься быть милым, а ты упрямо вредничаешь.

Я криво усмехаюсь.

– Как отдохнула?

– Потрясающе. Если бы мы поехали вместе, было бы еще лучше…

– Мы уже это обсуждали, Кать.

Она недовольно кривит веснушчатый нос. Ей не нравится, когда что-то происходит не так, как ей хочется. В этом мы с ней сильно похожи.

– Старцев, это был бы всего лишь отпуск. Не в ЗАГС же я тебя позвала, в конце концов.