Драку затем удалось прекратить. Минут через двадцать комендантское отделение, в котором были почти все спортсмены, в полном составе прибежало вместе с дежурным по отряду и расчищали поле боя. После этой потасовки голова у Артема болела несколько дней, а тело все ныло. По словам сержантов, это было здесь обычное дело и периодически такие беспорядки возникали, когда шел новый призыв. Через пару недель всех, кто был в казарме, развезли кого куда. Артем попал в Навои, другие поехали в Бухару, третьи – в Ташкент и дальше.

В принципе ему повезло: климат был теплый, летом жаркий, теплая погода длилась с апреля по ноябрь, он как раз такую и любил, а зимой температура редко опускалась ниже двух – трех градусов мороза. Слово «повезло» здесь уместно, так как климат климатом, а некоторые призывники попали куда-то в горы, как говорили, на урановые разработки, что находились в 80–90 километрах от Навои.

Военно-строительный отряд располагался на окраине Навои и занимал территорию в пару квадратных километров, окруженную забором с колючей проволокой. Он был расположен между полковой частью и военным госпиталем. На территории располагались две казармы, штаб, здание комендантского отделения, магазин, столовая, клуб, библиотека и стадион. Большинство в ВСО 0006 работало на двух предприятиях: это «Навоиазот» и цемзавод, основополагающие предприятия города, работать на них тоже было небезопасно, тем более с его заболеваниями.

Первые два месяца Артем все-таки проработал на цемзаводе – впечатления не были приятными. Работали вместе с зэками через сетчатый забор, и цементная пыль висела в воздухе. Благо была зима, воздух был влажный и не так тяжело дышалось. Работал он там до тех пор, пока случай не позволил ему перейти в хозвзвод, что по обслуживанию самой воинской части на территории. На хоздворе собирались открыть новый продуктовый склад, а при нем холодильник, большую морозильную камеру, и нужно было собрать холодильную установку для ее работы. Зам по тылу, майор Федоркинов искал людей, кто мог бы это сделать. Оказалось, что во всем отряде это сделать мог только Артем, который окончил техникум общественного питания по специальности «холодильно-компрессорные машины и установки». Он собрал все за пару дней, и зам по тылу только вызвал сварщиков, так как сварки своей в отряде не было, которые заварили все стыки за час. Артем был тут же принят в хозвзвод, где и проработал до конца службы.

Состав отряда был многонациональный, 50 % всего отряда были москвичами с майского призыва, всего на полгода раньше Артема. Остальные в процентном соотношении примерно так: казахи – 20 %, сибиряки (Кемерово, Новосибирск, Тюмень и Якутск) – 10 %, украинцы – 10 %, остальные 10 % делили белорусы, молдаване, армяне, грузины, кабардинцы и чеченцы. Кабардинцы сразу же сошлись с чеченцами, которых было человек десять, все из Казахстана. Эта группа из двадцати человек держала в страхе весь отряд в количестве трехсот семидесяти человек. Если кто-то дерзил или поднимал голову, то его наказывали эти двадцать избранных.

Однажды отлупили одного здоровенного москвича, который кому-то из чеченцев не уступил дорогу, другой раз тоже не слабого сибиряка из Тюмени, за то, что побил одного из группы. И никто, что удивительно, не подумал о том, что русских – и не просто русских, а москвичей – в отряде было человек двести пятьдесят, и они могли стереть в порошок любую группировку. Но, видно, в том и дело, что взаимопомощь у русских, к сожалению, не в чести, в отличие от малых, но гордых народов Кавказа и не только. А может, это болезнь всех больших наций и народов, но как же тогда китайцы, ведь они друг другу помогают и живут общиной в любой стране мира. Если делать выводы, то получается, что сплачивает русских людей только большая внешняя угроза и железная рука власти. Это доказывает история, и никуда от этого не деться. А так, как ни крути, получается, основной лозунг в действии: моя хата с краю, я ничего не знаю. По правде говоря, очень все это обидно было и непонятно для Артема.