– Опять ему не спится или снова кто-нибудь в самоволке пойман, а мы, как всегда, крайние.

– Не, все нормально, – отвечал какой-нибудь знающий, – никого в самоволке, это просто тренаж, не более. – Слышались облегченные вздохи.

Сделав кругов пять по стадиону, около трех километров, все построились для зарядки.

– Руки вытянули, ноги на ширине плеч, – слышался голос капитана, – махи ногами, двадцать раз, выше ноги. Раз, два, раз, два, веселей.

Такие забеги были большой редкостью в военно-строительном отряде и зачастую происходили в основном в случае, если отряд проштрафился из-за кого-то или в чем-то.

– Рота, стройся! в казарму бегом марш, – командовал Калогулов.

Впереди всех побежал прапор Сидоренко, а Калогулов пошел в штаб.

– Сейчас водные процедуры, вольно, – скомандовал Сидоренко по прибытии в казарму.

В умывальнике мест на всех не хватало и приходилось ждать. Кто-то из салабонов-новичков попытался протиснуться первым, но получил увесистый пинок и встал в сторонку, ждать, вместе с остальными. Умывались все с голым торсом, водичка была скорее прохладной, чем теплой. В итоге, переждав основной наплыв, удалось умыться, после умывания оставалось немного времени до построения на завтрак.

Завтрак в отряде протекал следующим образом. За столами сидели по шесть человек: три, как правило, старослужащих, отслуживших по полтора года, и три новичка из последнего призыва. Перед тем как приступить к еде, старики всегда спрашивали, сколько дней осталось до приказа, и это надо было знать, иначе можно было получить затрещину. После правильного ответа довольные старики отдавали салабону свою порцию масла.

Кормили, как правило, на завтрак так: ставили большой котелок с какой-нибудь кашей, в основном пшенной, и каждый с помощью половника накладывал себе в тарелку. Также стоял чайник с уже заваренным чаем и был хлеб с круглыми порциями масла, лежащими на тарелке, о которых уже шла речь выше. После завтрака опять было общее построение, после которого всех развозили на работу, на объекты. Так начиналось каждое утро в ВСО 0006 в феврале месяце, 1988 года в далеком узбекском городе Навои. Туда Артема перебросили с десятком других москвичей из учебки в городе Кзыл-Орда, куда он попал 12 декабря предыдущего года.

Артема в районном военкомате Ленинградского района г. Москвы определили к нестроевой службе по причине здоровья: аллергия, астма, плохое зрение, в общем, целый букет. Знакомый врач помог задержать призыв на полгода, чтобы его не послали служить на Север или Дальний Восток, куда и шел весь призыв, и где ему с его здоровьем пришлось бы туго. Поэтому его не призвали в мае, а призвали в декабре, дав предварительно от военкомата окончить курсы вождения на категорию С (грузовики).

Сам призыв проходил в кинотеатре «Варшава», что на ст. м. «Войковская». В этот день шел сильный снег; все новобранцы пришли с родителями. В зале по алфавитному порядку всех вызвали на сцену, набралось человек двадцать, после чего майор поздравил всех стоящих на сцене со службой и затем через боковую дверь всех посадили в автобус. Артема пришли провожать мама с папой и бабушка, мамина мама. Родственники выбежали – именно выбежали, так как все было сделано очень быстро – тоже через ту же боковую дверь, но автобус уже рванул с места, и Артем только успел рукой помахать всем, кто пришел его провожать.

Автобус их привез сначала в районный военкомат, где они быстро прошли медкомиссию, и после отвез их в центральный, где-то на востоке Москвы. Из центрального военкомата на следующий день в том же составе их посадили на самолет в Домодедово и отправили в г. Кзыл-Орда. В учебке сошлись несколько потоков призывников: из Москвы, Кемерово, Новосибирска и Гурьева, что в Казахстане.