В общем, всю службу Артем держался особняком, ни к какой группе, или группировке, не примыкал, в блатные не лез, но и чмом тоже не был. Он был слишком рассудителен и не собирался все время подтверждать статус блатного постоянными стычками, тем более что это было не в его характере. Он также понимал, что два года не вечность, и они пройдут, поэтому отвечал крайне редко и в исключительных случаях. Там же он познакомился с парнем, который был призван из Москвы из его же района, только в мае, раньше него на полгода.

Парень отличался от многих своей манерой поведения: он был умен, вежлив и аккуратен. Что самое приятное было для Артема, это то, что, можно было сказать, нашел родственную душу. Этот парень в дальнейшем стал его единственным другом, с которым он разговаривал на все темы и не имел от него секретов. Уже на гражданке они вместе ходили попить пива и пообсуждать девчонок или какую-либо жизненную ситуацию. Когда Артем приезжал из Аргентины навестить родных, они всегда встречались, впрочем, и сейчас продолжают дружить.

Последние полгода Артем проработал хлеборезом, куда перешел тоже случайно. Предыдущий хлеборез – белорус, из местечка Городок – был дембель и искал себе замену, а Артем согласился, так как решил себя попробовать в новом качестве, а заодно и быть поближе к кухне. И не прогадал, стал уважаемым человеком в отряде, распределял хлеб, масло и сахар согласно установленным нормам личному составу, а также отдельно офицерам и блатным, без этого в данной системе никак.

В итоге два года прошли без особых неприятностей и травм. Какой-то особенной пользы от службы для себя он не извлек, как принято в народе говорить, прошел хорошую школу и пришел человеком из армии. Он не считал, что это была хорошая школа. Хотя там он увидел оборотную сторону медали и узнал, как работает вся эта система изнутри, и, возможно, не только в армии, но и в гражданской жизни. Например, начальник отряда управлял блатными, сержантами и авторитетами группировок. Да, такие были, и им ставил задачи, а те, в свою очередь, контролировали остальную массу. Так поддерживался порядок в отряде.

Также учитывался вопрос денег: те, кто постоянно получал переводы на имя какого-нибудь офицера, были на особом положении и особых условиях. Также он увидел, как кто-то, не представляющий из себя ничего существенного, присоединяясь к какой-нибудь группе, сразу же задирал нос, становясь приблатненным. Наверное, в этом нет ничего особенного. Людям посредственным как-то надо устраиваться в жизни, и если они сами ничего не могут, то в коллективе могут что-то сделать. Возможно, это мини-модель России и мира в целом, которые управляются с помощью силы и денег. Иначе говоря, власть, которая с помощью денег управляет силовыми структурами, средствами массовой информации, и единственный ее интерес – это порядок и стабильность, но это скорее другая тема и другая книга.

Дни в Буэнос-Айресе бежали чередой, один за другим, декабрь перевалил за вторую половину. Артем учил язык, продолжал изучать город, приближалось католическое Рождество. На улицах, в основном вблизи католических храмов, появились сценки, сюжеты из библии о рождении младенца, ясли, подсвечиваемые в темное время суток. Это было великолепное зрелище и для него необычное.

Сам город и каждый дом украсились гирляндами, фонариками, украшениями в виде еловых веток с разноцветными ленточками и шишечками. Украшали не только двери и окна, но и придомовые территории. По улицам ходили Санта-Клаусы, одетые в красные шубы, с мешками и раздавали бесплатно детям конфеты. Но самым непривычным для Артема в это время года была погода. В декабре установилась жара, да в Аргентине всё наоборот, самый жаркий месяц это январь. Он это знал, но одно дело знать, другое дело – привыкнуть к этому.