Из общения с местными жителями – он уже умел немного это делать – Артем выяснил, что для католиков Рождество главный праздник в году, и они его отмечают грандиознее всех остальных, а, скажем, Новый год как обычный праздник, которых много. Его спрашивали, как отмечают Рождество в России, и, получив ответ «никак», недоуменно пожимали плечами, на что Артем объяснял, что при Советском Союзе такого не могло быть в принципе. Он объяснял, что вообще в России православие и в настоящее время отмечают свое рождество и свои праздники, но отмечают их в другое время.

Гуляя по улицам и общаясь запросто с незнакомыми людьми, он стал замечать, что местные девушки обращают на него внимание и постреливают глазками, чего в России он или не замечал вовсе, или это было кране редко. Он прекрасно понимал, что не был красавцем или мачо, никогда особо не кадрился к девушкам и в принципе считал, что это не его тема. А объяснял сам себе происходящее сейчас тем, что чисто белых людей было мало, видимо, они были в дефиците, если так можно выразиться. Да, были итальянцы, испанцы, но они были южане, и их с натягом можно было считать чисто белыми, как, например, скандинавов или англичан.

На родине у него не складывались отношения с противоположным полом, девчонки на него никогда не западали, а, наоборот, он пытался построить длительные отношения. Они всегда быстро заканчивались, но не по его вине, как он считал. Возможно, он не с теми девушками знакомился, а может, все-таки дело было в нем самом. В итоге он перестал пытаться познакомиться и завести отношения.

Со своей женой он познакомился по газете, куда ради прикола решил дать объявление. В итоге встретились, разговорились, нашли много общих тем и в итоге через несколько месяцев решили расписаться, но не на почве страстной любви, скорее из практических соображений, на почве того, что и он, и она хотели уехать за границу, а так было легче всего, в том числе и с документами тоже. Так что штамп в паспорте его не сильно беспокоил, тем более что при переезде и после получения местных документов они договорились идти каждый своим путем. Марина хотела уехать дальше, в Северную Америку, и там найти себе мужа, а Артема устраивала и Аргентина.

Итак, благодаря южноамериканской свободе общения, можно было запросто завязать непринужденный разговор со всеми, включая женский пол. Это было разительным для него отличием с Россией, где любая девушка каждую его попытку заговорить с ней или познакомиться встречала, как правило, в штыки, изображая занятость, неприступность, холодность, отсутствие времени. Конечно, у всех по-разному это происходит, но у Артема это происходило именно так.

Однажды в кафешке на набережной Пуэрто-Мадеро, куда Артем зашел выпить соку – именно соку, так как кофе он пил редко и заваривал его всегда сам, – к его столу подсели две девушки лет около двадцати. Может из-за того, что было много народу и было мало места, а может, и не по этой причине. Они предварительно спросили, свободно ли место, он одобрительно кивнул головой и ответил да. Уловив акцент в столь коротком слове, завязался разговор, насколько это возможно было с учетом ограниченного знания языка Артемом, в ходе которого они познакомились.

Брюнетку звали Бернарда, а светленькую Люсия. Бернарда имела светлый цвет кожи, но в прямых чертах ее лица угадывался потомок ацтеков. Люсия же, напротив, имела чисто европейскую внешность, и черты ее лица были более сглаженными, возможно, она происходила из семьи итальянцев или испанцев. Девушки добродушно смеялись, когда Артем неточно, не совсем правильно или с заметным акцентом произносил слова. Но разговор пошел более свободно, когда выяснилось, что Люсия говорит хорошо по-французски, что обрадовало Артема, который на этом языке разговаривал очень хорошо и, главное, правильно, не зря же он несколько лет его учил с индивидуальным преподавателем и потом еще на курсах.