В итоге толпа из семи человек – два брата, причем Стас прихватил скалку для раскатки теста, кореец, матрос, два молдаванина и Артем – поднялась наверх и стала ломиться к негру в номер. Дверь долго не открывалась, затем скрипнула задвижка, и на пороге появился хозяин номера в рваной майке и с бутылкой пива в руке. Увидев сию делегацию, намерения которой не вызывали сомнения, он попытался быстро закрыть дверь, но Стас просунул в щель ногу и ее сильно прищемило.

– Гад, – заорал Стас, – он мне ногу сейчас сломает, вышибайте дверь.

Все дружно налегли на дверь; негр ее держал как мог, но силы были неравны. Он отскочил вглубь комнаты и, схватив табурет, встал в оборонительную стойку, не понимая хорошо, что все-таки происходит. Все ломившиеся встали в дверях, возникла некоторая пауза.

– Подождите, давайте его спросим все-таки, – сказал матрос.

– Так он тебе и скажет, посмотри на его рожу, – возразил Стас.

– Ты воду лил на нас сверху? – спросил матрос.

Негр молчал, вращая глазами, которые стали злыми, и крепче сжимал ножку табурета, создавалось впечатление, что он сам сейчас бросится на вошедших, ведь он был здоровенный детина.

– Может, он не понимает тебя? – спросил кореец.

– Да все он понимает, на испанском свободно говорит, хоть и бразилец.

– Хорошо, вода, воду лил сверху? – повторил матрос.

– Что, какая вода, что вам нужно? – прохрипел негр.

– Ты нас всех водой грязной окатил сверху, – завизжал Стас.

– Ничего не понимаю, какая вода? Проваливайте отсюда, – заорал негр, который был в сильном подпитии.

– Врет, сволочь, сделал гадость, не признается никогда, – послышалось сзади.

Артему эта сцена вообще не нравилась, как бы он ни относился к негру. Он понимал, что тот, по всей видимости, спал и воду мог вылить только он, Артем, вряд ли кто-либо еще мыл посуду после него в такой короткий срок.

– Может, действительно не он? – спросил кореец.

– А кому еще в голову придет такую пакость сделать?

– Значит, ты не лил воду? – спросил еще раз матрос и сделал жест, как будто из кувшина воду на голову льют.

– Проваливайте отсюда, живо, – негр все более озлоблялся.

– Ладно, нечего тут делать, не он это. Пошли, извиниться, наверное, надо, – сказал молдаванин.

– Вот еще, да он это сделал, я в этом уверен, извиняться еще надо! Он же врет, сволочь, посмотри на рожу, – не унимался Стас.

– Ладно, пошли уже, – сказал матрос.

Они высыпались из маленькой каморки негра в коридор.

– Идите, идите отсюда, пошли вон, плохие люди, – ворчал негр им вслед, закрывая дверь.

В коридоре долго еще обсуждали эту тему и вину негра, который шел в отказ, стучались в номер к боливийцам и аргентинцам, но двери им никто не открыл. Так, кроме домыслов и догадок ни к чему не пришли и в конце концов разошлись, ругаясь, по комнатам. Артем в спор не встревал и свои соображения не высказывал, отговаривался, что сам он был в номере и ничего не видел. Но с тех пор он мыл посуду подстраховываясь, лил осторожно воду и спускал ее частями, ругая местных умелых сантехников. Таким образом, то спокойно, то вот с такими неожиданными, бурными событиями, протекала жизнь в отеле в районе Бока.

Артем, как обычно, жил замкнуто, в своем стиле, общался со всеми по необходимости, но дружбу не завязывал, а сосредоточился на изучении языка и питании, которое ему очень нравилось, учитывая очень хорошее качество местных продуктов, особенно мяса и спелых фруктов. Его питание свелось к определенному рациону. Он готовил мясо; оно получалось наполовину жареное, наполовину вареное, так как он его сначала варил, а потом обжаривал, и стоило оно очень не дорого. Затем он делал себе салат из зелени – она называлась лечуга – со свежими томатами. Крупно их нарезал и заправлял все это соком лимона, половину которого он целиком выжимал в салат, который получался кисленький и очень сочный. Также он употреблял по бокалу в день красного вина, которое также было дешевое и очень хорошего качества. Ну и, конечно же, сладкое, которое он обожал, конфеты или свежая выпечка, а на десерт фрукты, которых было в изобилии, естественно, все недорого.