На память удачно пришло одно из стихотворений, которые любил декламировать Пьер. Закончил Жиль словами:

– Прежде чем идти смотреть комнату, приглашаю в трактир пообедать. Когда я убегал от де Муффи, мне удалось захватить с собой немного щедрости баронессы. Так пусть же эти деньги не будут пылиться в кошеле, а помогут братьям-вагантам. Тогда и мне в час нужды кто-нибудь да придёт на помощь.

– Узнаю привычки Пьера, – усмехнулся иберанец. – Пойдём. А после этого я покажу чудный трактир с недорогой комнатой, а ещё неподалёку живёт симпатичная молодая вдовушка.

О цене на комнату сговорились быстро. Трактирщик попытался было задрать плату – пока приезжий не разобрался, что в городе к чему. Но в дело вмешался Батист, и хозяин быстро сдался. С мусором на улице обстояло и в самом деле не очень хорошо. Едва стихал ветер, сразу начинало пованивать тухлыми мясными отходами, а тратиться на благовония, чтобы сделать воздух невредным для здоровья, хозяин не хотел. Найти другого постояльца удалось бы нескоро, а пустая комната – это ежедневный убыток. Удачно сложилось и с заработком: через неделю помог ещё один из вагантов. Узнав, что Жиль хорошо владеет греческим и немного письмом сарацин, представил его библиотекарю того самого герцога де Бурбона, чьим дворцом парень любовался в первый день. Оказалось, Его Светлость захотел расширить свою библиотеку, а для этого решил скопировать ряд книг из хранилищ аббатства Святой Женевьевы и Университета. И если со знатоками латыни трудностей не возникло, то писцов с хорошим почерком на греческом нашлось не так уж и много. Увидев, как быстро и аккуратно пишет Жиль, библиотекарь даже предложил парню постоянное место при герцоге, но Жиль отказался. Мол, сначала получу хотя бы степень магистра свободных искусств.

А через две недели приехал Пьер. Жиль как раз собирался спуститься в обеденную залу трактира позавтракать и бежать в скрипторий герцога, когда дверь в комнатку с шумом распахнулась.

– Жиль, дружище! Рад тебя видеть! Я твой должник. Не знаю уж, как ты догадался, но у меня и в самом деле были кое-какие трудности. И если бы Батист по твоему слову не договорился заранее с обителью Святого Доминика, у меня случились бы серьёзные неприятности.

Жиль смущённо пробормотал, что мол, ничего такого, Пьер тоже помог ему вступить в братство вагантов. Но друг его не слушал, как не стал слушать и про то, что Жилю надо идти в скрипторий. Вместо этого Пьер потащил парня праздновать свой приезд… И ни в скрипторий, ни на лекцию в этот день Жиль уже не попал. Но дальше пирушки прекратились, со следующего дня оба снова стали добропорядочными студентами, грызущими камень знаний в поисках истины. Хотя различия и были: Жиль старался особо нос не задирать, хотя профессор Гильом его нередко хвалил и даже ставил в пример остальным своим ученикам. Пьер же, наоборот, блистал. Не пропускал ни одного диспута, часто выступал сам. Остро, резко и едко. Тем более что Священное Писание и многие трактаты Пьер знал наизусть и мог привести по памяти не только саму цитату, но даже назвать номер стиха в нужной книге.

Незаметно прошла зима, следом зазеленела весна. Сначала робко – травой и раскрывающимися почками, но уже к концу апреля стало совсем жарко. В один из таких дней Пьер и навестил друга.

– Вставай, лежебока! – толкнул он Жиля.

– А? Что? Кто? А… это ты, Пьер. Ты чего так рано? Сегодня же…

– Да помню я, что тебе ни в скрипторий, ни на лекцию. Но ведь сегодня же первый день турнира!

Жиль захлопал глазами, прогоняя остатки сна. Ну да – сегодня начинается турнир между рыцарями из Тулузы с одной стороны и Нанта и Бургундии с другой. Об этом говорили уже несколько недель. В первый день обещали, что будут биться один на один, а Жилю больше нравились схватки-«свалки», стенка на стенку. Он видел такое, ещё когда с отцом ездил в Нант на ярмарку, и с тех пор стал горячим поклонником именно таких турниров. Сегодня же можно и поспать… Но Пьер был неумолим и потащил друга смотреть одиночные схватки.