Жан-Кристоф и Руфус бежали позади, что-то кричали ей вслед, но она уже не слышала их. Весь её разум был сосредоточен на ненависти к этому тупому куску плоти. «Думай, Мирра. Глаза. Выколоть ему глаза, и тогда можно оседлать его и попытаться направить в другую сторону. В озеро, чтобы вода сковала его движения. А там найти уязвимое место и парой точных ударов парализовать его. Эта тварь должна замолкнуть навсегда».

Мирра на бегу отсчитала три шага, расстегнула комзол, позволила крыльям показаться из рубашки, а после прыгнула так, чтобы подлететь прямо к его тупой морде. Когда она поравнялась с его глазами, то занесла лезвия для удара. Джары летели прямо в его расширенные зрачки, но в последний момент Отрус мотнул головой и развернулся всем телом, отчего Мирру со всей силы отбросило в стену пещеры. Мир принцессы мгновенно померк.

Небо. Она впервые в жизни видела настоящее небо. Оно было тёмным, как воды Исны, только манило не вниз, а вверх. Крошечные лорхи, живущие на его поверхности, соревновались друг с другом в бесконечном танце света. Их огни то меркли, то возгорались с новой силой, и Мирра как завороженная наблюдала за их головокружительной гонкой. Но вот далёкие светлячки превратились в огни семейного зала, где всегда было уютно и тепло. В камине горел огонь и рядом собралась вся её семья.

Мама. Всегда занятая делами, строгая и не склонная открыто показывать свою нежность. Но Мирра знала, что за всей её строгостью живёт большая любовь к ней и семье.

Сёстры. Все такие разные, красивые и нарядные. Все играют с ней, Миррой, и каждая хочет повязать ей бантик, погладить по голове. А Мирра отстраняет их, ведь она уже взрослая и ей не нужны эти девчачьи бантики в волосах.

В кресле сидит отец. Точнее, его силуэт. Повёрнутый к огню, он вглядывается в пламя и пьёт у камина ароматный эль, наслаждаясь его пряными оттенками. Мирра подходит и хочет дотянуться до него, чтобы позвать играть, но он первым берёт её за руку. Не видя его лица, она всё равно знает, что он улыбается ей. А после встаёт и ведёт её по коридору в комнату, где по стенам развешано множество клинков, а по углам стоят тренировочные манекены. Затем он ведёт её в стойла, где отдыхают усталые животные. И с каждой новой комнатой его шаг делается всё быстрее и быстрее, пока они вдвоём сами не превращаются в бесконечный поток мерцающего света.

И вот её тело уже пронзает жгучий холод. Отец больше не улыбается. Он смотрит куда-то в одну точку. Туда, откуда исходит сияние. Туда, где уже нет никого из её родных. Там есть только золотой свет. И холод. Он заводит её внутрь, и Мирра слышит ту самую мелодию. Она где-то её уже слышала. Мелодия как будто всегда была с ней. Она дарит покой и умиротворение. И в то же время будоражит и волнует. Музыка льётся как водопад. Холодный, освежающий. Струится, как свет. Бесконечный, одинокий. Она и есть этот свет. И Мирре не нужно ничего в этом мире. Только бы слушать эту мелодию до конца своих циклусов. До конца этого мира. Она и есть этот мир. Единый поток, который влечёт за собой.

Мирра летит. А потом её с силой бросает на землю, чья-то рука хватает больно за запястья и тянет за собой. Мелодия превращается в страшный гул, давящий тисками всё живое. Она видит лицо матери, зовущее её во тьму. А после крик обрывается, когда её пронзает ненавистный золотой свет. И холод вгрызается в тело Мирры, как будто это её пронзили десятками пирий. Принцесса с криком просыпается.

Первое, что увидели её глаза, было испуганное лицо Жан-Кристофа. Поняв, что она рядом с тем, кому можно доверять, Мирра снова без сил уронила голову.