Александр Козмин входил в Союз русских художников Константинополя, история которого уходит своими корнями в «четверги» живописца и скульптора Владимира Степановича Иванова. В самом начале «исхода» квартира Иванова была единственным местом сбора художников-эмигрантов, вынужденных подрабатывать носильщиками и выставлять свои работы на улицах города в надежде, что их купит какой-нибудь случайный прохожий: «Сперва все писали с натуры (обычно на эти “четверги” приглашались и модели), затем пили чай и горячо обсуждали злобы дня»[15]. Моделями, кстати, как для русских, так и для местных художников, нередко подрабатывали беженки из бывшей Российской империи. В турецких архивах сохранилось множество фотографий, подтверждающих это. Гостями Иванова были представители самых разных художественных направлений – от импрессионизма до кубизма. Возможно, это связано с тем, что сам Иванов учился в московской художественной школе Рерберга, открытой новейшим веяниям в живописи. О взаимовлиянии участников «четвергов» свидетельствует тот факт, что в плане «архитектурных фантазий» (например, церквей в древнерусском стиле) Иванов многому научился у архитектора Николая Васильевича Васильева, который среди прочего спроектировал Санкт-Петербургскую соборную мечеть на Петроградской стороне[16]. Можно предположить, что на определенном этапе художники круга Иванова решили заявить о себе. Устав зарабатывать на жизнь только физическим трудом, они хотели вернуться к живописи и скульптуре. Увы, организация выставки в местных галереях не представлялась возможной хотя бы уже только потому, что первая городская картинная галерея открылась в районе Пера/Бейоглу только в 1950 году[17]. Оставалось лишь следовать примеру местных художников, участвовавших в ежегодной крупной Галатасарайской выставке и открывавших небольшие экспозиции в издательских домах, перских универмагах класса люкс типа «Бон Марше» и «Карлман» и в церквях[18]. Некоторые эмигранты показывали свои работы в русских фотостудиях или в посольстве[19]. Так, картины Леонида Сологуба, впоследствии осевшего в Нидерландах, можно было увидеть в студии крымского фотографа-эмигранта Жюля Канцлера.

Николай Зарецкий. Владимир Бобрицкий за работой. 1921. Рисунок, вероятно, выполнен у Владимира Иванова. Из журнала Gebrauchsgraphik. 1926

Художники и скульпторы круга Иванова предпочли универмагам класса люкс и фотостудиям другое место. С осени 1921 года они стали выставляться в непосредственной близости к центральной улице района Пера, в «Маяке» – большом деревянном османском особняке[20]. Здание получило такое название потому, что там располагался одноименный центр помощи беженцам из бывшей Российской империи. «Маяк» весной 1920 года открыла Американская молодежная христианская ассоциация (YMCA). Центр был важной точкой на «эмигрантской» карте города – среди прочего он фигурирует в списке 17 главных константинопольских учреждений для беженцев, опубликованном в парижском справочнике-путеводителе 1921 года для русских за границей[21]. Судя по сохранившимся снимкам, это было довольно уютное место с садом, куда приходили люди не только нуждающиеся, но и весьма обеспеченные. Русских, да и зарубежных интеллектуалов «Маяк» в первую очередь интересовал из-за культурных мероприятий: здесь проходили концерты звезд оперы и балета (например, Нины Кошиц (Кошец) или Капитона Запорожца); музыкальные вечера с виолончелистом Яшей Бунчуком; представления театра Аверченко и Свободина «Гнездо перелетных птиц»; поэтические «дуэли» Владимира Дукельского (Вернон Дюк) и Бориса Поплавского; лекции по религии, психологии, философии, литературе и истории (среди лекторов был Фома Александрович Гартман (Томас де Хартман), один из преданных учеников и сподвижников мистика Георгия Гурджиева)