В 1920-е годы в русской константинопольской прессе неоднократно выходили «ехидные» фельетоны о Константинополе как о городе загадочном и даже мистическом. Дело в том, что названия улиц часто ничего не говорили эмигрантам, а нумерация домов была настолько непоследовательной, что напоминала бочонки с цифрами в лото. В результате эмигранты в основном оперировали такими описаниями, как «рядом с русским посольством» или «справа или слева от кондитерской “Петроград”». Еще одним ориентиром служили названия официальных и неофициальных районов: их обязательно указывали во всех объявлениях и упоминали в разговорах. По названию той или иной части города более или менее опытные эмигранты понимали, кто там живет (например, мусульманское население или христианское), насколько дорого там арендовать жилье и под чьим надзором район находится. Последнее связано с тем, что эмигранты попали в уникальную ситуацию: от революции и Гражданской войны в бывшей Российской империи они бежали в город Константинополь, который по результатам не лучшим образом закончившейся для Османской империи Первой мировой войны с осени 1918 года был оккупирован державами Антанты, то есть британскими, французскими, итальянскими (а также греческими) войсками. Пера и Галата были зоной ответственности британцев, на Историческом полуострове (он же Старый город) заправляли французы, а за порядком в Ускюдаре и других районах азиатской стороны следили итальянцы.

Здание в Шишхане, в котором располагалось Бюро русской печати под руководством Николая Чебышева. Здесь в начале 1920-х годов регулярно собиралось много русских. Salt Research, Photograph and Postcard Archive. URL: https://archives.saltresearch.org/handle/123456789/201515

Судя по схематической карте-плану, опубликованной в созданном русскоязычными эмигрантами для своих соотечественников справочнике-путеводителе «Русский в Константинополе», главное место в жизни эмигрантов занимали смотрящие друг на друга и разделенные Босфором и Золотым Рогом: с одной стороны – Пера и Галата с посольствами, отелями, различными эмигрантскими учреждениями, больницами, почтовыми отделениями и храмами практически всех религий, а с другой – Стамбул (так эмигранты называли Исторический полуостров, или Старый город) с его старинными мечетями и византийскими памятниками. Однако это ни в коем случае не говорит о том, что в других районах присутствие эмигрантов никак не ощущалось. Наоборот, письменные источники самого разного характера заверяют, что русские были повсюду, включая Принцевы острова – одно из главных эмигрантских пристанищ. Некоторые христиане из бывшей Российской империи предпочитали для жизни Шишли или Кадыкёй, евреи-эмигранты селились в Балате, немало беженцев трудились (обычно это была тяжелая физическая работа) в районах Ортакёй и Бююкдере, в то время как их обеспеченные соотечественники коротали время в «санаториях» Тарабьи. Одним словом, в Константинополе тех размеров, какие город имел в начале 1920-х, не было места, куда бы ни ступала нога эмигранта из бывшей Российской империи. Эта ситуация не изменилась и после осени 1923 года, когда последние части иностранных войск покинули город и оккупация была завершена: оставшиеся в Константинополе/Стамбуле эмигранты селились и работали в самых разных районах, по-прежнему выдвигая на первый план Перу/Бейоглу с его самой шикарной улицей Гранд рю де Пера, впоследствии переименованной в Истикляль, и Исторический полуостров с его окрестностями.