Кот Тихон не мог оставаться в стороне, пока Виолетта и Василина застилали постель: запрыгнул на перину, когда Василина встряхивала простыню, и потом сидел бугорком под цветастой тканью, залез в пододеяльник. Девушки смеялись. Игорь взял кота на руки, ткнул, как ребёнка, в прохладный сатиновый нос и сказал:

– Тишка, разве не видишь, что ты мешаешься?

– Он наоборот помогает! – смеясь, возразила Виолетта.

– А вот – если ночью будет холодно, – сказала Василина, взваливая на готовую постель громоздкий сложенный плед – шерстяной, в крупную клетку, пахнущий нафталином, земляничным мылом и чуть-чуть – лавандой. – Но обычно на ночь мы протапливаем.

После она отряхнула ладони, вытянулась, разминая спину, и вышла из комнаты. В дверях она остановилась и выжидающе посмотрела на замешкавшуюся сестру. Та выпрямилась, метнулась к Игорю, улыбнулась его коту и легко коснулась подушечкой указательного пальца нежного носика. Затем, подняв пронзительные фиолетовые глаза на Игоря, улыбнулась и ему.

– Спокойной ночи.

– И тебе спокойной ночи, – отозвался Игорь.

Василина, стоя на пороге вполоборота и положив руку на косяк, нетерпеливо смотрела на них.

Потом обе сестры вышли. Захлопнулась дверь, притянутая сквозняком. Василина остановилась в прихожей, уперла руки в тонкую талию, и угрожающе обратилась к Виолетте:

– Ты разве забыла про уговор, сестрица?

– Нет, конечно. Но надо же было пожелать спокойной ночи человеку. Это простая вежливость.

Василина свела к переносице гибкие чёрные брови.

– Ой, смотри у меня!

Тут Виолетта тоже подбоченилась, тоже нахмурилась и уподобилась ей зеркальному отражению.

– Это ты – смотри. Сестрица…

Игорь лёг. Постель была прохладной. Кот Тихон замурчал и свернулся в ногах, как на подушку, положив меховую щёку Игорю на лодыжку.

Оказалось, что в доме совершенно невозможно спать. За стеной на кухне гудела и пыхтела печка – но достаточно тихо, чтобы к этому звуку можно было привыкнуть. Так же можно было привыкнуть и к стрёкоту сверчков под окном, и к завываниям далёких собак, и к дружному кваканью лягушек, и к низкому грохоту поездов. Все эти звуки, сливаясь в общую симфонию, приносили покой и убаюкивали. Не давало покоя только то, что казалось, сам огромный дом скрипел, когда ветер завывал, гнул деревья в саду и бросался в окно – но это лишь скрипели флюгера на крыше. Над потолком комнаты, в которой Игорь беспокойно вертелся в скрипучей кровати с боку на бок, раздавались звенящие звуки, как будто кто-то перебирал струны гитары, и тихое неразборчивое пение. Гитарная музыка запиналась, сбивалась, но всякий раз терпеливо начиналась заново. Прислушавшись, Игорь смог разобрать отдельные фразы:

Там же наверху – стук из соседней комнаты и сердитый женский голос:

– Да Тихон!

Кот в ногах у Игоря повёл ухом и выжидательно поднял голову.

Музыка стихла.

Послышался скрип половиц – словно кто-то, гонимый бессонницей расхаживал туда-сюда над потолком и по галерее. Возможно, это призраки прошлых поколений, живших в этом доме.

Снова – скрипят флюгера и от ветра звенят стёкла, как будто вот-вот выпадут из фрамуг.

Ещё спать не даёт карусель всех безумных воспоминаний сегодняшнего дня.

Игорь от безделья полез в телефон. Вспыхнувший дисплей на мгновение ослепил его, но вскоре глаза привыкли. Там было одно непрочитанное сообщение: «Привет. Ты как? Я скучаю». Игорь смахнул его и не стал отвечать. Подложил телефон под подушку, повернулся на бок, встревожив кота, и закрыл глаза.

В форточку из сада запрыгнула черная кошка, вытянулась и стекла на подоконник. На кровати фосфорически сверкнул глазами кот Тихон, напрягся, утробно заурчал. Не обращая на него никакого внимания, кошка Клякса по-хозяйски прошла вдоль кровати по половичку, запрыгнула в изголовье и свернулась, аккуратно сместив с подушки голову спящего Игоря.