Лучшие цветы во всём Кёр-д’Алене продаются в папином магазине. Я представляю, как там висит картина Ван Гога, как жёлтые цветы выглядывают из вазы, словно приветствуя каждого покупателя.

Папа ковыряет вилкой яичницу, не отрывая взгляда от тарелки. Может, он видит там ветви, стебли, лепестки? Или он видит лишь то, что нам не по карману, что бы это ни было?

Сегодня я иду навестить бабушку и с нетерпением жду этого момента. Пережив день в школе, я больше не вижу пустых глаз, и вот мама высаживает меня у главного входа в дом престарелых. (Но в этот раз без кексов – после того случая в пекарне. Мама странно посмотрела на меня, когда я взмолилась: «Пожалуйста, никаких кексов», но согласилась). Мама говорит: «Поболтай с бабушкой», «Сделай уроки», а сама собирается уехать по делам.

Она терпеливо ждёт и наблюдает из машины, пока я прохожу мимо высоких, причудливых колонн и вхожу через стеклянные двери в вестибюль. За стойкой регистратуры меня встречает женщина в очках с ярко-красной оправой. Узнав меня, она с улыбкой машет рукой. (Я смотрю в её глаза: обычные, изумрудно-зелёные).

В центре вестибюля стоит каменный фонтанчик, вокруг которого расположились богато украшенные кресла и диваны, а на фоне играет классическая музыка. Перекинув рюкзак через плечо, я иду по коридору мимо столовой со столами из тёмного дерева и хрустальной люстрой.

Я уже много раз проходила по этим коридорам и мысленно рисую перед глазами бабушкину комнату.

Когда она только переехала, её комната была совсем не похожа на ту, что была у нас дома, но я привыкла и к новой обстановке, и к тому, как бабушка обнимает меня при встрече. Я могу представить, где у неё стоит маленькая белая кровать, прикроватный столик, настольная лампа и, конечно же, книжная полка. Когда бабушка переехала сюда пару месяцев назад, папа привёз её маленькую книжную полку, и теперь все её стихи снова стоят на своём месте – по крайней мере, хотя бы что-то осталось таким, как прежде, когда она жила с нами. Как и должно быть. Когда она жила с нами, её комната была по соседству с моей. Её спальня была прямо по коридору, сколько я себя помню. Но иногда дела с сердцем бывают слишком плохи, чтобы о них могли позаботиться обычные люди, такие как я, мама и папа.

Иногда я просто в бешенстве от того, что бабушке и её сердцу нужно больше помощи, чем я могу оказать. Когда мы в первый раз навещали бабушку в её новом доме, я положила на прикроватный столик свежий экземпляр её книги «Подлесок». Предыдущий экземпляр, первый, который издательство прислало ей пятнадцать лет назад, с помятым корешком и титульным листом с бабушкиной подписью, лежит у меня дома на тумбочке. Бабуля подписала его специально для меня.

Не все стихи мне понятны, но мне нравится вкус слов на языке, когда я шепчу их, читая вслух. Одно из моих любимых стихотворений называется «Страх, или Опавшие сады». Его я выучила наизусть.

Во время сегодняшнего визита я крепко прижимаю к груди свой блокнот с подсолнухами, наполненный собственными стихами. Я уже очень очень давно никому не показывала их, потому что вдруг выяснится, что они ужасны?

Я и раньше брала блокнот с собой, отправляясь к бабушке (разумеется, он всегда со мной), но на этот раз всё было немного иначе, потому что, когда я подхожу к бабушкиной двери, я думаю, что могла бы прочитать ей хотя бы крохотный кусочек из своего стихотворения. Если не слишком испугаюсь. Но дверь открыта, и бабушка не одна. В её комнате мальчик. Он рассматривает книги на бабушкиной полке, а бабушка сидит в своём уютном кресле у окна и улыбается ему.