Аруш улыбается, открывает рюкзак и достаёт учебник по математике.

– Рад познакомиться, Пенни!

Я приношу свой рюкзак, кладу тетрадь на стол и сажусь напротив него, лицом к двери. Бабушка украдкой смотрит на меня с улыбкой, прежде чем открыть книгу, которая лежит у неё на коленях.

– Тебе нравится математика? – спрашивает Аруш. – Пожалуй, это мой самый любимый предмет. И ещё рисование.

– Хм, – отвечаю я. – Не очень. Если честно, я не сильна в математике.

– А ну-ка, покажи, что у тебя не получается, – говорит Аруш, обходя стол и заглядывая в тетрадный листок, который я только что вынула из папки.

Я чувствую жар в лице и ладонях, когда незнакомец оказывается рядом со мной, но он смотрит на лист бумаги так просто и непринуждённо, что моя скованность уходит, и в считаные минуты он показывает мне способ вычисления длины окружности, о котором я бы никогда не догадалась. Когда я училась в пятом классе, прошла не одна неделя, прежде чем я подружилась с близнецами и стала болтать с ними за обедом, но каким-то образом заговорить с Арушем оказалось ещё проще.

Справившись с заданием по математике, Аруш возвращается к другой части стола и достаёт книгу.

– Формы и ритм имеют большое значение. Понимаете, мне довольно трудно писать сочинения и анализировать книги. Особенно, если вся книга написана в стихах. Моя учительница говорит, что у стихов есть ритм и темп, но мне кажется, что я пока не до конца всё понимаю.

Бабушка приподнимается в кресле.

– А что за книга в стихах?

Аруш показывает нам роман, который ему задали в качестве домашнего чтения, – «Красный карандаш» писательницы Андреа Дэвис Пинкни.

– Романы в стихах пришли к нам от древних греков, – объясняет бабушка. – Сперва попробуй отключить аналитический ум. Прочитай их с помощью своих чувств. Какие эмоции вызывают у тебя стихи? Как ты сам понимаешь ту или иную историю? Анализировать будешь потом.

Мы оба внимательно слушаем, глядя на бабушку. Она лукаво посмеивается.

– В своё время я была профессором английской филологии, – обращается она к Арушу. – Похоже, во мне до сих пор жив дух преподавателя.

Аруш слегка подпрыгивает на стуле.

– Круто! – восклицает он. – Мне ещё никто не советовал так читать книги.

Он на мгновение замирает, уставившись на переплёт, затем снова на бабушку.

– Интересно… – Он замолкает, и я почти вижу, как в его голове вспыхивает фейерверк. – Интересно, может ли наука работать таким же образом? То есть, например… Вы бы могли, ну, не знаю, придумать лекарство от рака с помощью своего поэтического разума, а затем обратиться к аналитическому?

– Гениально! – отвечает бабушка.

Я щёлкаю ручкой, пытаясь сложить в уме то, что сказал Аруш. Как можно понимать науку через стихи? Что он имел в виду? Если бы кто-то сумел таким способом найти лекарство от рака, может, тогда можно было бы найти лекарство, избавляющее от пустых глаз и опустошённых душ? Возможно, это шаг к разгадке, как прогнать Творца Страха и вылечить то, что он успел ранить. Что, если поэзия вынет зёрнышко тревоги и посадит на его месте что-то хорошее?

– «Я орошал пустыню из своей аорты, пока нарост не превратился в дерево», – шепчу я слова из «Страха, или Опавших садов», по привычке, даже не отдавая себе отчёта.

– «А я был семечком в мякоти плода и верблюдом, проглотившим его», – подхватывает Аруш. – Это один из моих любимых стихов.

На бабушкиных мягких щеках, словно из гофрированной бумаги, появляется румянец.

– «И сад, удобренный им, был бескрайним, и я вместе с ним», – заканчивает она. – Ох, ребята, вы радуете сердце старого поэта.

Я беседую с бабушкой и Арушем и замечаю, что уже не так сильно волнуюсь. Мне уже не кажется, что моя тетрадь по математике вот-вот обернётся вокруг моей головы и задушит меня. На мгновение бабушкин голос возвращает меня домой. Где я в безопасности. Всего лишь на минуту я в самом деле оказалась совсем рядом со своим ровесником и не жалею, что у меня нет защитного панциря, что не ищу путей к бегству. Слова по-прежнему слетают с моих губ по капельке, как из неплотно закрытого крана, а не льются рекой, как у Аруша, но, во всяком случае, мне уже не хочется сбежать.