– Думаю, у нас осталась краска с прошлого раза, – отвечает она.

Мы подходим к входной двери, и мама медленно, рассеянно роется в сумочке в поисках ключа. Я пытаюсь придумать что-нибудь, что могло бы её утешить.

– Мне написал мальчик, с которым я познакомилась у бабушки. Он довольно милый.

– Прекрасно! Я немного беспокоилась о том, с кем ты будешь дружить, с тех пор, как близнецы уехали. Может быть, ты поможешь ему со стихами, пока он помогает тебе с математикой?

Это правда, Аруш действительно очень милый, но я по-прежнему не уверена, стоит ли показывать мои стихи незнакомцам и пытаться подружиться с этим мальчишкой. Вдруг он подумает, что я слишком странная?

– Да, – с трудом отвечаю я. – Возможно.

– Надо как-нибудь пригласить его в гости вместе с родителями, – предлагает мама.

Я молчу. Отыскав ключ, мама открывает дверь. Перед этим она снова бросает взгляд на мои ноги.

– Должно же быть что-то… – говорит она и замолкает. – Мы непременно что-нибудь придумаем.

Она говорит это так, словно удерживает тяжёлую стену, и, если опустит руки хотя бы на секунду, всё вокруг рухнет. Она пытается говорить твёрдо, но я вижу тревогу. Я вижу страх. Она поправляет очки и крепко сжимает дверную ручку. Я закрываю глаза. Как же хорошо было в том Саду, где я чувствовала лишь почву под босыми ногами!

Прежде чем снова лечь спать, я понимаю, что что-то пора менять. Внизу мама и папа смотрят телевизор, а я стою в дверях и не свожу взгляда со своей комнаты. Я думаю о холодной, мёртвой хватке, сдавливающей мою лодыжку. Нельзя, чтобы это повторилось. Может быть… может быть, здесь кроется что-то зловещее. В том месте на полу под кроватью, где много лет назад меня схватила невидимая рука и появилось карамельное яблоко.

И вот я решаю, что пришло время для небольшой перестановки. Я отодвигаю комод к противоположной стене. Долго вынимаю книги из книжного шкафа, а затем ставлю его с другой стороны от окна и ещё какое-то время расставляю книги обратно. Я перетаскиваю прикроватную тумбочку из одного конца комнаты в другой, и мама, услышав шум, зовёт меня.

– Что у тебя происходит? – кричит она, заглушая голос ведущего новостей. – Ты что там, крепость строишь?

Может быть, если бы я была постарше, я бы ответила, что в моём возрасте не строят крепости. Но я знаю одно: что на самом деле я совсем не взрослая, потому что крепость мне бы сейчас очень и очень не помешала, и отвечаю:

– Да, что-то вроде того.

Звук телевизора становится тише, и вскоре на лестнице раздаются шаги. Мама торопливо стучит в мою дверь, затем входит в комнату. Она замирает, рассматривая мою новую планировку.

– Прости, что не спросила разрешения, – говорю я.

Мама улыбается.

– Выглядит очень даже неплохо, – говорит она. – Я бы даже могла тебе помочь. Не знала, что ты хочешь что-то переделать.

– Я… Мне как-то внезапно захотелось, – говорю я.

Это довольно близко к истине.

– Что тебе осталось сделать? Тебе нужна моя помощь?

– Думаю, я справлюсь. Осталось только поставить на полку пару книг.

Мама подходит ко мне и убирает прядь волос с моего лица.

– Ну хорошо. Скажи, если тебе что-нибудь понадобится, ладно?

Я киваю. Приятно слышать эти слова, хотя я до сих пор не знаю, как правильно сказать маме, что мне нужно. Я и сама не до конца понимаю. Мама прижимает меня к себе и целует в макушку. От неё пахнет её любимым лавандовым лосьоном.