Вернувшись домой минут сорок спустя, она увидела, что машина Астрид припаркована как-то поперек дороги, как будто ее бросили впопыхах. Задняя пассажирская дверь была распахнута, за ней виднелось детское сиденье. Роуз закрыла дверь и поспешила в дом. Австрийскую няню она нашла на кухне, любующуюся тем, как ее белобрысый пухлый сынок за обе щеки уплетает хлопья с молоком.

– Привет, Астрид, как ты? Здравствуй, Макси! – Роуз нежно потрепала его по светлым кудряшкам.

Астрид улыбнулась, влюбленно глядя на малыша.

– У нас все отлично, да, Макс?

Макс подхватил своими толстыми пальчиками кусок печенья из тарелки и швырнул его на пол.

– У тебя дверь в машине была не закрыта, ты знала? – спросила Роуз.

– О боже, извини. Макс так раскричался, требовал завтрака, и я очень торопилась. Он, когда голодный, просто ужасен. Прямо как его отец.

Астрид работала няней Лео и Луизы уже больше трех лет. Когда она обнаружила, что случайно забеременела от местного винодела Томмо Драммонда, Марк с радостью предложил ей вернуться к работе, как только она сможет это сделать, и привозить ребенка с собой. К счастью для всех, и особенно для молодой матери, Макс оказался очень веселым и общительным малышом – ну, за исключением тех моментов, когда был голоден, – и все, в особенности Луиза, его обожали. Роуз впервые приехала в Калкари на несколько месяцев позже, чем Астрид: изначально она собиралась работать помощницей с проживанием и кухаркой, и девушки сдружились, сплоченные общей неприязнью к Изабелле, бывшей жене Марка, которая теперь, по счастью, больше его женой не являлась.

– Пойду посмотрю, где двое остальных, – сказала Роуз. – Приведу их завтракать. Я тут подумала, может, сегодня после обеда нам всем сходить на речку искупаться? Похоже, денек будет жаркий. Правда, сначала у меня куча готовки для «Кладовой», и срочно нужно прополоть овощную грядку у ресторана, ну и еще приготовить обед для бригады сборщиков.

– Звучит неплохо, – ответила Астрид. – Я сегодня везу детей в Юмераллу, Изабелла хочет, чтобы я их сводила в парикмахерскую. В прошлый раз, когда я их подстригла сама, она сказала, что они выглядят хуже беженцев и что я, видимо, резала им волосы садовыми ножницами. Пфф! А если и садовыми – что тут такого?

С тех пор как несколько лет назад Изабелла бросила Марка, она все время перемещалась между долиной Шингл и своей родной Испанией. Она страшно усложняла жизнь Роуз (хотя и Астрид тоже было ненамного легче!), и той до сих пор было не по себе от высокомерия и резких замечаний бывшей хозяйки. Изабелла же, в свою очередь, смотрела на Роуз как на комок мусора, случайно занесенный в дом. Для нее Роуз была самозванкой, которая долго здесь не продержится. Если, конечно, кто-нибудь спросит мнения Изабеллы. Из-за этого Роуз в ее присутствии путалась в словах и чувствовала себя не взрослой женщиной, а неотесанным подростком. Впрочем, теперь она испытывала нечто вроде удовлетворения: ведь, получается, она доказала, что Изабелла была не права, раз Роуз до сих пор – почти три года спустя – остается с Марком. Тот из кожи вон лез, чтобы сохранять мир, а Роуз, со своей стороны, старалась по возможности не попадаться на глаза своенравной испанке, хотя иногда это бывало нелегко. Она напомнила себе, что сегодня ей придется поговорить с Изабеллой – узнать, привезет ли она купальные костюмы детей и плавательные очки: она перевернула их комнаты вверх дном и только потом вспомнила, что на прошлой неделе они оставили купальные принадлежности у матери. Звонить ужасно не хотелось.

Мэтти потянула молнию на чемодане и остановилась, услышав за окном узнаваемый рокот и гудок черного кеба. Она оглядела бардак, воцарившийся в комнате. Одежда лезла из ящиков, журналы и книги балансировали на прикроватной тумбочке, из грязных кружек из-под кофе и тарелок была проложена дорожка к двери. Да и вся квартира выглядела не лучше. Кара поддразнивала ее, говорила, что на работе Мэтти умеет быть аккуратной и организованной до тошноты, а вот дом ее даже под свинарник не сгодился бы. Она побежала ко входной двери, обещая себе, что наведет порядок, когда вернется.