Девушка отставила бокал. Сняла резинку с волос. Тряхнула распущенными волосами.

Уверенно ухватилась за столб, как за пилон и начала двигаться.

Парни вывалили из рубки, чтобы её поддержать. Свистели, подбадривали одобрительными возгласами, улюлюканьем.

Девчонка была пьяненькой, потому смелой, и старалась, но дальше сброшенного к ногам платья не зашло. Илья спустился, поднял платье, закинул девчонку на плечо и под бурные аплодисменты унёс к себе в каюту.

Это было днём. Вечером она пришла снова. С ней в постели утром его и разбудил стюард.

Илья даже имени её не спросил.

— Слава богу, что ужинать мы сегодня будем уже без них, — словно прочитал его мысли Соломон и двумя руками обнял горячую кружку.

Вид у него был измученный. Но скорее от недосыпа, чем от количества спиртного, что было выпито вчера на прощальном ужине. Моня почти не пил, но ему тоже досталось.

Досталась роль дрессированной обезьянки.

Его заставляли цитировать книги, складывать цифры, показывать фокусы и демонстрировать прочие чудеса его фотографической памяти, недюжинного интеллекта и ловкости рук.

Немного Соломону, конечно, льстило, особенно когда он становился объектом внимания юных стройных особ, но он не питал иллюзий — они фрахтовали яхту, чтобы хорошо провести время и познакомиться с владельцем.

— А ты чего смурной? — спросил Соломон.

— Опять видел сон, — вздохнул Илья, откинувшись к мягкой спинке.

— Опять тот же?

— И опять сон оборвался, а я не увидел её лица. Я её больше не вижу, понимаешь, Монь? И с ужасом думаю, что забываю даже её черты.

— Ну это нормально, она замужем, любит другого, вы шесть лет назад расстались.

— И всё же мысль, что её сын — мой, не даёт мне покоя.

— Эту чёртову мысль тебе вложило в голову анонимное письмо, что прислали на яхту. И фото. В твоих снах у мальчишки его лицо?

— И тёмные кудряшки, — кивнул Илья.

— Вот и ответ. Навязанные мысли и ничего больше. Выкинь их из головы. Давай я тебе объясню, как устроен мозг, — предложил Соломон.

— Спасибо! Но я и так не выспался, — допил свой кофе Илья.

Да и что это изменит? Он всё равно думал о том, что у него, может быть, есть сын.

И всё равно всей душой рвался к той, которую столько лет не видел.

8. Глава 8. Яна

Яна мерила шагами комнату.

Бесцельно ходила от стены к стене мимо играющего на ковре сына, не в силах остановиться, когда раздался звонок в дверь.

— Папа! — подорвался малыш.

— Платон, — выдохнула Янка, проводив взглядом побежавшего к входной двери малыша.

Она слышала их голоса в прихожей, потом тяжёлые шаги мужа.

— Ян, — Прегер остановился в дверях. Кирилл прижался к его ноге. — Надо поговорить.

— Видимо, да, — она взмахнула руками.

— Наталья Андреевна, — позвал Платон домработницу. — Я там оставил пакет. Кирилл, ну-ка, беги посмотри, что я тебе принёс, — сказал он сыну.

Поговорить действительно было о чём.

Три часа назад Яна приехала в их загородный дом (ландшафтный дизайнер предложила встретиться на участке — переделывали одну из частей сада) и неожиданно застала там Платона.

Не одного. С Настей.

Настя, её сводная сестра, в этом году окончила школу и приехала поступать. Яна, конечно, предложила остановиться у них (это даже не обсуждалось). Настя подала документы в университет и городской квартире предпочла загородный дом. С садом, бассейном и всеми прелестями трёхэтажного комфортабельного коттеджа.

В этом коттедже Яна Платона с ней и застала.

«Ох, ничего себе!» — выдохнула она. Приехала, называется, поговорить с дизайнером.

Её сестра в мокром купальнике, почти голая — три белых прямоугольничка и так едва прикрывали и грудь, и лобок, а сквозь мокрую ткань все её прелести просвечивали как на ладони, — стояла на бортике бассейна и что-то увлечённо рассказывала, откидывая с лица длинные мокрые на концах волосы.