«Мутант какой-то», – подумал я.

– Дай я его добью, – сказал Колька, – а то собак покалечит.

– Зачем, пусть живёт, – сказал Васька.

– Но он же худой, он же не ляжет в берлогу.

– Тем более, зачем он тебе такой нужен.

– Но он же житья нам не даст уже с раздражением, – сказал Колька.

– Это другой, не тебе объяснять, ты же видишь, какой у него размер ноги, а там, у палатки, размер ноги гораздо больше этой, да и след какой-то странный, мне такого следа ещё не приходилось видеть.

– Да и границу он не перейдёт, она где-то тут рядом проходит, – сказал Васька. – Не-бойся, твою водку он не тронет, её другой оприходует.

Колька обиделся.

– Как будто, я её только для себя сюда тащил. – Ты-то улетишь, а нам ещё назад возвращаться.

– Не бойся, он за вами не пойдёт, он местный, там своих медведей хватает.

Васька поднял карабин стволом вверх и выстрелил два раза в воздух.

– Убегай скорей, пока Колька тебя не пристрелил, – сказал Васька и рассмеялся вдогонку медведю.

Медведь взревел, упал на передние лапы, чуть не придавив Дингу, и кинулся бежать. Собаки понеслись следом за ним.

– Пусть немного побегают, а то засиделись за эти дни, – сказал Васька. – Хватит нам и лося.

Якуты остались свежевать лося, а я оказался лишним, поэтому решил немного побродить рядом с поляной.

– Осторожней там, Иванович! – крикнул мне вдогонку Колька.

– Кто его знает, куда он побежал, ещё нападёт со спины, зараза, и выстрелить не успеешь. Он сейчас шибко злой на нас за то, что мы у него лося отобрали.

– Я ушёл от якутов метров на пятьсот и, пройдя немного по сосновому бору, я вышел на большую и идеально круглую, метров восемьсот в диаметре поляну, заросшую густым сосновым подсадом. Поляна выглядела так, как будто на ней когда-то был пожар, но я не увидел на ней ни горельника, ни валёжника. Только густой сосновый подсад, максимальная высота которого не превышала десяти метров. Пройдя по подсаду метров триста, я вдруг увидел выступающую из подсада металлическую арку похожую на дверь. «Странно», – подумал я, – «откуда здесь металл в такой глуши, на упавший самолет не похоже, металл серебристо белый, но не дюраль».

Я подошел поближе к арке. За аркой, под небольшим наклоном, вниз уходил железный коридор. Я немного спустился по нему. По левую и правую стороны коридора находилось по две восьмиугольных двери. Каждая из дверей состояла из двух половин уходивших с обеих сторон в стены. Я остановился и, придержав дыхание, постоял несколько минут в коридоре, прислушиваясь к звукам, доносившимся из конца коридора. Коридор уходил под наклоном дальше вниз, и в нем стояла жуткая тишина. Пол коридора был присыпан сухими листьями и хвоей, поэтому звуков шагов через неё неслышно было. Но спускаться по коридору дальше вниз я один побоялся, не дай Бог, там внизу медведь спит. А в таком узком коридоре мы с ним мирно не разойдёмся, придётся стрелять в него, и ещё неизвестно чем всё закончится. И если он даже немного меня поранит то якуты меня здесь уже не найдут, так как они не знают куда я пошёл.

«Да, и не было с собой фонаря, а без фонаря вообще не стоит рисковать», － подумал я.

Обойдя поляну по кругу, я вернулся к якутам, они уже закончили разделывать лося и складывали мясо на расстеленную армейскую плащ-накидку. Присев рядом с Васькой на валёжину, я закурил.

– Ну как Иванович прогулялся, нашел что-нибудь? – спросил Колька.

– Да, тут недалеко, – я показал рукой на Север, – есть поляна, заросшая сосновым подсадом.

– Ну и что, да здесь таких сосновых полян много, – сказал Васька.

– Да нет, эта поляна какая-то особенная, как будто на ней когда-то был пожар, но горельника на ней не видно, и ни одной валёжины я на ней тоже не увидел, хотя обошёл почти всю поляну по кругу. Но главное, меня очень заинтересовало другое, метров двести от края поляны я нашел металлическую арку, а за ней наклонно вниз уходит металлический коридор.