Долина смерти. Якутия Петр Васильев

© Петр Васильев, 2018

ISBN 978-5-4485-1061-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В зале ожидания стояла жуткая духота, народу было столько, что не только сидеть, стоять-то негде было, жара загнала пассажиров под крышу зала ожидания, но и под крышей было жарко и душно.

Бабье лето подходило к концу, но погода стояла на удивление жаркая, такая тёплая осень бывает здесь редко, обычно в это время идут обложные дожди.

Самолеты взлетали часто, но народ покидал аэропорт не так заметно, как хотелось, а хотелось так потому что, чем больше пассажиров прибывало в аэропорт, тем меньше шансов оставалось у меня улететь в ближайшие дни в Якутию. Благо, что хоть большинство пассажиров летело на Юг страны. У транзитных пассажиров билеты были уже на руках, а я только записался на очередь у диспетчера по транзиту. Но народ всё прибывал и прибывал, потому что на взлётную полосу аэропорта Благовещенска садились самолёты местных авиалиний и пассажиры, выйдя из самолётов, спешили к стойкам на регистрацию. Да и из города подъезжали аэрофлотовские автобусы с пассажирами спешащими к кассам на регистрацию. Кто-то летел на Север в Якутию, но большинство пассажиров летело на Юг на Черноморское побережье. Сентябрь подходил к концу и на Чёрном море начинался бархатный сезон. Но дополнительные рейсы выделялись только в южном направлении страны, поэтому улететь на Север было гораздо сложнее, да и запоздавшие студенты разлетались во все республики Советского Союза, в том числе и в Якутию.

Пассажиры, измученные духотой, сидели на деревянных лавках в ожидании вылета, который часто откладывался из-за непогоды, из-за непогоды там, куда они летели, а здесь стояла жара.

Взяв очередной отпуск, я по приглашению армейского друга, летел на Вилюй, он обещал мне отменную рыбалку на таёжной реке Олгуйдах, притоке Вилюя, а я даже не знал, где такая река находится. Но армейский друг Лёша написал мне в письме, что он встретит меня в п. Чернышевский, если я по приезду туда, т.е. в п. Чернышевский дам ему телеграмму, поэтому сидеть в аэропорту мне край как не хотелось. Я мысленно был уже там, на таёжной реке Олгуйдах с удочкой в руках. Пошли уже вторые сутки, а я не мог вылететь из Благовещенска.

Выйдя на улицу, я посмотрел на солнце, оно стояло почти в зените.

– Однако градусов под тридцать будет. Да, такой жары в это время года здесь давно уже не было, – подумал я.

Посидев с полчаса на лавке, изнывая от жары, я вернулся в здание аэропорта. Народу у касс поубавилось, видимо устали стоять, и разошлись по залу ожидания аэропорта в поисках свободных мест. Приложив небольшое усилие, я протиснулся к амбразуре кассы. За стойкой кассы сидела молодая симпатичная девушка, уткнувшись в бумаги, она что-то сосредоточено писала шариковой ручкой в журнале регистрации.

– Девушка красавица, – взмолился я.

– Третьи сутки сижу, – соврал я.

Она подняла голову от бумаг, выражение ее лица не располагало к дружеской беседе. Видимо, мы ей уже порядком надоели с подобными вопросами. И я не ошибся, получив ответ на свой вопрос.

– Все сидят, не один ты такой умный, ты же видишь, что здесь творится.

И она снова уткнулась в бумаги. Я приуныл. Я уже хотел уйти на улицу, на это адское пекло, как вдруг, видимо вспомнив что-то приятное, девушка улыбнулась и подняла глаза от бумаг.

– Куда тебе?

– До Чернышевска, – сказал я.

– Это тот Чернышевский, который в Якутии на Вилюе, там, где Вилюйскую ГЭС строят? – спросила девушка.

– Да, где-то там неуверенно, – сказал я, потому что я сам не знал, где в каком месте на Вилюе строится ГЭС.

– Но из Благовещенска до Чернышевска самолёт не летает. Поэтому тебе нужно лететь сначала до г. Якутска, а затем из Якутска самолётом местных авиалиний лететь до Чернышевска.

– Ну, тогда давай до Якутска, – сказал я.

– Безнадежно, – махнула она рукой, – якуты уже достали меня с этим Якутском, хотя постой, постой…

Она покопалась в бумагах.

– Есть одно место на Ан-24 с посадкой, а возможно, что даже и с пересадкой в Чульмане, так что имей это в виду, туда летит группа иностранцев, но одно место для тебя найдётся, якутов я к ним подсаживать не хочу, сам видишь какие они.

Якуты же, потеряв всякую надежду улететь в ближайшее время в Якутск, осаждали буфет, в котором появилось пиво.

Я задумался: «а что значит „с пересадкой в Чульмане“ он, что дальше в Якутск не полетит?»

– Это значит, что мне придётся сидеть ещё и в Чульмане, и ждать другой самолёт, который неизвестно когда полетит через Чульман в Якутск, – это всё равно, что сидеть на берегу и ждать с моря погоды, – сказал я девушке.

– И как долго придётся сидеть и ждать самолёт на Якутск? – спросил я.

– А вот этого я как раз и не знаю, – сказала девушка, – это уже Якутия, а там свои порядки.

– А почему я должен пересаживаться в Чульмане? – вновь спросил я.

– Да, потому что в Нерюнгри летит группа иностранцев, и я хочу подсадить тебя к ним, раз уж тебе не терпится улететь из Благовещенска, посидишь тогда в Чульмане, потому что этот самолёт арендован иностранцами и может не полететь дальше в Якутск, а из Чульмана снова вернутся в Благовещенск.

– А от чего это будет зависеть? – спросил я.

– А зависеть это будет от того сколько времени иностранцы будут находиться в Нерюнгри, – уже нервничая, сказала девушка.

Я приуныл: «только этого мне ещё не хватало, неизвестно, сколько дней придётся сидеть в Чульмане, когда я мысленно был уже на реке Олгуйдах с удочкой в руках».

«Значит что-то пошло не так, а плохое начало, – это не всегда хороший конец», – подумал я.

– Ну что задумался, полетишь уже, миролюбиво? – спросила девушка.

– Но – ещё что-то хотела добавить девушка, но я перебил её, не дав ей договорить.

– Да-да, полечу, давай хоть через что, только бы улететь отсюда.

– Но, – продолжила обиженно девушка, за то, что я перебил её, – сейчас конец сентября, а взлетная полоса там грунтовая.

– Ну и что жара-то, какая стоит, – сказал я.

– Это здесь жара, а там в это время дожди идут и, причём обложные. Так что думай, однако, где лучше сидеть здесь или там.

– Да что тут думать, однако, – передразнил я ее.

Видимо, она переняла это слово «однако» у якутов. Она как будто прочитала мои мысли.

– Еще с годик посижу на этом направлении, и ругаться по-якутски начну вот с этими алкашами, – показала она рукой, на уже подвыпивших якутов, которые в поисках свободных мест слонялись по залу ожидания, наступая сидящим пассажирам на ноги.

Девушка выписала мне билет, и я довольный, что, наконец-то улечу уже сегодня, направился к выходу на посадку. Правда, вылетел из Благовещенска я ближе к вечеру, потому что вылет самолёта на Якутск несколько раз откладывался из-за непогоды в Якутии. Я приуныл, пророчество девушки сбывалось. Наконец-то, ближе к вечеру, вылет самолёта на Якутск разрешили, и я направился на посадку.

Взлетев, самолет на удивление быстро набрал высоту. Притихшие на взлёте иностранцы оживленно залопотали на своем языке, а сидевший рядом со мной иностранец, похожий на японца, обратился ко мне с вопросом на своем языке, но быстро сообразив, что разговора у нас не получится, обиженно отвернулся от меня. Я тоже молча уставился в иллюминатор и просидел так до самого Чульмана, разглядывая природу Якутии. Внизу под нами почти от самого Благовещенска началась тайга, которую местами сменяли горы, а затем снова шла тайга и так до самого Чульмана. В такой богатейшей республике Советского Союза как Якутия города можно было сосчитать по пальцам одной руки, но самое смешное и грустное заключалось в том, что почти все аэродромы Якутии были грунтовыми, включая и Чульман. Пассажир похожий на японца, сидевший рядом со мной, заглядывая через моё плечо, пытался посмотреть через иллюминатор на природу Якутии. Я встал и уступил ему место у иллюминатора, за что он благодарно закивал мне головой, и что-то пролепетав на своём языке, прилип как ребёнок к иллюминатору. Временами он качал головой из стороны в сторону и что-то лопотал на своём языке и восхищённо показывал мне пальцем вниз.

– Да, Якутия это тебе не Япония, – подумал я.

Подлетая к Чульману, перед посадкой на взлётно-посадочную полосу мы снова расселись по своим местам, и японец, оглядевшись по сторонам, вдруг вжался в своё кресло. Взглянув в иллюминатор, я заметил на горизонте дождевые тучи, они затянули уже весь Запад.

– Только обложного дождя мне не хватало, – подумал я.

«Обложной дождь будет моросить минимум два три дня, выходит, что девушка диспетчер была права».

«Да, права была девушка выходит, что и из Чульмана я сегодня уже не улечу, так как грунтовый аэродром от моросящего дождя уже размок», – подумал я.

Когда самолет заходил на посадку рядом с посадочной полосой я увидел большие лужи, а с неба продолжал моросить нудный осенний дождь, который стекал по стеклу иллюминатора. Заходя на разворот, самолёт накренился на левый борт и в этот момент иностранец посмотрел через моё плечо в иллюминатор и, увидев на взлётной полосе грязь, вместо бетонки, он растерянно посмотрел на меня и, покачав головой, залопотал что-то на своём языке, видимо удивляясь моему спокойствию.

И оглянувшись по сторонам на своих соотечественников, которые перед посадкой на грязный аэродром притихли и вжались в кресла и ни кто из них на него не смотрит, он быстро по-русски перекрестился.