Хелен со скучающим видом надбило скорлупу яйца.

– То есть он старый и некрасивый, – вынесла она свой вердикт, и они с Лиззи понимающе переглянулись. Явно разочарованные...

– Полагаю, ответить на этот вопрос вы сможете уже в ближайшие дни, – сказал мистер Хэмптон. – Аддингтоны собираются устроить прием. Если только не нанесут визит прежде этого...

Хелен взвизгнула от восторга:

– Прием?! Нужно упросить матушку заказать мне новое платье. Я видела чудесный отрез розового муслина в лавке мистера Адамсона. Помнишь, Лиззи, тот самый, с золотыми цветами?

Ответить девушка не успела: в столовую вплыла скорбная фигура в черном креповом платье и повязанной наспех чалме.

– Ужасная ночь! – посетовала она. – Я не сомкнула глаз ни на минуту. Казалось, солнце никогда не взойдет, и мои мучения вовек не окончатся.

– Доброе утро, Клотильда, – поприветствовал женщину мистер Хэмптон. – Очередной приступ мигрени? В последнее время они донимают тебя все чаще и чаще.

И женщина простенала, полузакрыв глаза:

– Всё эти туманы с пустоши да болотные испарения.

– … И сливовые наливки не в последнюю очередь, – шепнула Лиззи на ухо Хелен.

Девушки захихикали, не в силах справиться с приступом смеха, и тетушка одарила племянницу взглядом оскорбленной невинности. Сам комментарий едва ли коснулся ее ушей, однако неподобающее веселье вызвало недовольство.

– Присядь и выпей чаю, сестрица. – Мистер Хэмптон указал на пустующий стул. – Уверен, хорошая чашечка «Дарджелинга» вернет тебе доброе расположение духа! Тем более после столь беспокойного сна. – И как бы между прочим осведомился: – Надеюсь, ничего хуже мигрени не приключилось с тобой этой ночью?

– Полагаю, ты имеешь в виду свое позднее возвращение? – не растерялась Клотильда Сэттон. – Я слышала, как ты топал на лестнице. В этом доме скрипит каждая половица... – посетовала она, наливая себе чашечку чая.

Обе подруги с облегчением выдохнули: миссис Сэттон вряд ли могла слышать их, ее громогласный храп раздавался даже на лестнице.

И если отец не проговорится...

– Что ж, в таком случае пора бы нам поторопиться с завтраком, дорогие, – поторопил всех троих мистер Хэмптон. И вынул из кармашка часы. – Четверть девятого. Пастор Ридинг предаст анафеме всякого, опоздавшего на воскресную службу. Но мы ведь этого не желаем, не так ли, девочки? – вопросил он с улыбкой.

Его сестра демонстративно вздохнула. Это был мученический, полный невысказанного страдания стон, предваривший следующие слова:

– Боюсь, сегодня мне лучше остаться дома, Элайджа: не хочу портить прихожанам радость воскресного дня своим скорбным лицом. – И приложила руку к больной голове.

Мистер Хэмптон утер уголки рта салфеткой, отложил ее в сторону. Глаза его блеснули, как и всегда перед удачной шуткой:

– Пастор Ридинг и сам неплохо с этим справляется своими пространными проповедями на тему адских мучений, – заметил он мимоходом, поднимаясь из-за стола. – Двух страдальцев за утро нашему маленькому Колчестеру и в самом деле не вынести – будь здорова, сестрица. Девочки!

Элизабет отозвалась:

– Мы готовы, отец. – И они с Хелен поднялись из-за стола.

– Я прослежу, чтобы ланч был готов вовремя, – напутствовала их миссис Сэттон

И ее брат улыбнулся:

– Спасибо, сестра.

В церковь Хэмптоны добирались пешком, закладывать двуколку ради десятиминутной прогулки казалось хозяину дома истинным расточительством, да и ножками следовало работать, как любил говаривать он в свои лучшие дни.

Вот и сейчас, выйдя за порог и вдохнув бодрящего, морозного воздуха, мистер Хэмптон блаженно заулыбался.

– Хорошо! – констатировал он и выставил по локтю для каждой из девушек. – В таком дивном сопровождении я ощущаю себя почти молодым.