– Это точно, – улыбнулся во весь деревянный рот Пенёк, да запустил корни свои в бочонок с квасом шипучим.

– Ну, что ж, угощайтесь, пока время есть, да стол ломится от снеди. – Настя налила молока из глиняного кувшина и взяла огромный ломоть пирога с грибами. Виталик, долго не думая, разломил запеченную птицу и вонзил в нее зубы, урча от удовольствия.

– Хороша куропатка, раз руки к ней потянулись, – усмехнулся Пенёк. Для него скатерть-самобранка выставила на стол жирный чернозём и родниковую водицу.

– Не завидуй, Пень богатырский, – набитым ртом ответил Виталик. – А это что? Держа в одной руке кусок куропатки, а другой кусок пирога, он кивнул на странные пирожки.

– Это калитки. Пирожки такие открытые. – Взглянула на него Настя, оторвавшись от кружки с молоком. – Все. Поели?

– С собой надо взять еды, – набив рот пирожком с трудом проговорил Виталик.

– Ни к чему, – возразила Настя.

– Ты же говорила, что путь не близкий. Если будем голодать, значит сил не будет сражаться. – Виталик не понимал, почему так категорично была настроена девушка.

– Тащить с собой лишний груз? Надо идти налегке.

– Я, думал, полетим в ступе, – вздохнул Пенёк. – А то если Витослав так будет наедаться, вряд ли смогу долго быть в качестве коня богатырского. Сбегу или уйду по самые ветки в землю.

– Очень смешно, – скривил губы Виталик и посмотрел на Настю. Та сделала вид, будто не слышала их перебранку и была занята разглядыванием пучков трав, висевших под потолком. Сама же с трудом сдерживала смех.

– А… ну, да… пойдем налегке, – едва сдерживая смех, с трудом сказала она.

– Да идите вы… в…

– В меня не надо! – загоготал Пенёк. Виталик, с грохотом отодвинув скамейку, встал из-за стола и шагнул к двери. Но дверь, как он не старался, не поддалась.

– Не понял. А ну, откройте дверь, – глядя зло на девушку и на Пенька, взорвался от обиды Виталик.

– Так это не мы. Это изба не выпускает, – примирительно отозвалась Настя. – Успокойся, Витослав, и не злись. Нет нашей вины ни в чём.

– Ага, нет! – обида ожгла лицо. – Вы только и делаете, что прикалываетесь надо мной!

– Это все от того, Витослав, – проговорил Пенёк, – что ты ну, ни в какую, не хочешь принять ни сказку, ни Тридевятое, ни то, что ты сам отсюда.

– Да кто доказал, что это так! – крикнул Виталик, отшвырнула ногой скамейку.

– Хорошо. Доказательств хочешь? – Обернулась Настя. – Тогда потерпи немного. Дойдем до горы Кудыкиной, там и доказательства получишь, что ты сын Финиста Ясного Сокола и решишь, наконец, на чьей ты стороне и куда тебе дальше. Назад в Запределье или останешься в Тридевятом царстве. Где, окромя тебя не осталось ни одного богатыря. Всех извели Руслан с Людмилой.

– Да ты-то, кто такая? Откуда тебе-то это все известно? – Виталик тяжело опёрся на стол и посмотрел на девушку исподлобья. Недоверчиво.

– Дочь я Финиста да Марьи искусница. Стало быть, сестра твоя.

– Вот так новость, – Виталик как стоял, так и сел. На пол. – Отродясь сестры у меня не было. А я думал…

– Знамо, чего ты думал, – дал ему подзатыльник Пенёк. – А ты, Настасья, умолчать не смогла. Дошли бы до Кудыкиной, там бы и сказала, теперь пуще испугается и с места не сдвинется. Изнеженный богатырь-то, гляди, как бы вспять не повернул от истины твоей.

– Чего мне поворачивать-то? – поднялся с пола Виталик. – Зря сюда пришел, что ли?

– А, ить, кто тебя знает. – Пенёк примостился с ним рядом…

– Да, чего вы мне тут голову морочите? Какая дочь у Финиста и Марьи искусницы? Они, вообще нигде и никогда не пересекались! И не было у них никогда ни сына, ни дочери! – заявил, подбоченившись, Виталик.