– А я-то здесь причём? Вы проспали, а я виноват? – разозлился Виталик. – Все храпели, а виноват только я один?

– А кому Баюн колыбельную пел? Нам, что ли или тебе и убаюкал всех? Кто страдал, что заснуть не может без снадобий? Теперь вот избушка со всех своих куриных ног улепетывает не пойми куда! И как управлять ею, я не знаю!

– А открыть дверь и спрыгнуть не судьба? – поднялся с трудом на ноги Виталик. – И хватит обвинять меня во всех неудачах Тридевятого царства. Вы тут мир прос… проспали, а виноват, почему-то сын Финиста. А что в этот момент делала его дочь?

– Не твоего ума дело, – тихо ответила Настя. – Хочешь прыгать – прыгай, если сможешь.

– Да и пожалуйста, прыгну. Ничего сложного. – Виталик распахнул на всем скаку дверь и… едва успел убрать голову. Избушка пронеслась мимо огромного дуба. Прямо в нескольких сантиметрах от него. – Обалдеть! – едва выдохнул он.

– То-то и оно, – цокнул Пенёк. – Непростое дело – сигануть наружу.

– А куда мы несёмся? Вернее, несётся избушка? – Виталик с трудом добрался до окошка. Избушка петляла по лесу, как заяц. Огромный напуганный заяц или… курица.

– Ну, прямо вопрос в яблочко, – добралась и встала рядом Настя. – Ну, что братец, придумал что или доверимся избушке?

– Ну… едем же, – неуверенно начал он. – И погоня отстала, и…

– И моя спина не треснет от богатыря русского после стола обильного, – подхватил Пенёк, одним из корешков посасывая из бочки квас. Настя и Виталик одновременно оглянулись на Пенька и неожиданно прыснули со смеху. Смеялись до колик в животе, а Пенёк, взъерошив каждый листик и посасывая квас, только довольно ухмылялся.

И тут, изба неожиданно встала на краю обрыва, откинув вниз стенку. По инерции все трое вылетели из ее деревянного чрева. Вслед за ними вылетела ступа, бочонок с квасом и целая куча ненужного скарба. Все полетело с обрыва в реку, текущую у подножия утеса. Никто из троих не сразу сообразили, что произошло, а когда вынырнули, и река понесла их течением, увидели, как изба захлопнула свою пасть, развернулась и умчалась прочь.

– Зараза! – что есть силы крикнул Виталик. – Предупреждать надо!

– Чего орать? Выбираться надо. – Настя доплыла до ступы и, подтянувшись, забралась в нее. – Давай уже руку.

Виталик с мокрым чавканьем свалился на дно. Поднявшись, затащил в ступу и Пень.

– Что? Чтоб не размок, – пояснил он Насте. – А то пустит корни и… все.

– Ну, да. А я-то думала, кто он такой? Выходит, слишком толстая кувшинка, способная пустить корни в любом водоеме, – заключила Настя, вытащив из ножен меч и достав из воды скатерть самобранку, сумку и метлу.

– Не, не взлетим, – цокнул Пень языком, тряхнув метлу. – Намокла метла.

– Ну, конечно, кому это знать, как не тебе, лотос богатырский. Она корни не пустит? – хохотнула Настя. – Ладно. Значит поплывём. Река знает дорогу.

– Откуда? У нее что, мозг есть? – недоверчиво сощурил глаза Виталик.

– Мозг! Это ж молочная река, кисельный берега, недотёпа. Сказки надо знать! Она течет прямо к Кудыкиной горе, если только…

– Что, только? – напрягся Виталик.

– В воронку не попадем. А воронка неизвестно куда приведет.

– Авось, мимо пронесёт, – сказал Пенёк, почесывая мокрую кору всеми ветками.

– Твоими устами да мед пить, – согласилась Настя. – Главное, от Руслановой дружины оторвались.

– Далеко до Кудыкиной горы? – спросил Виталик, приставив ко лбу руку козырьком.

– Да, почитай, верст немало, а может и все сто, – с умным видом ответил Пенёк.

Виталик тяжело вздохнул и принялся рассматривать места, мимо которых они проплывали. Ему время от времени приходилось приподнимать рядом стоящую метлу, потому что та все время пыталась пустить корни из древка прямо в середину ступы. Это очень раздражало, но больше всего раздражал голод, накатывающий волны на, его просящий еды, желудок.