– Как это не пересекались? – опешил Пенёк.

– Как это не было ни сына, ни дочки? – возмутилась Настя. – С чего вдруг такая знань?

– Знань? Что это? Что за слово такое неадекватное? – ухмыльнулся Виталик.

– Знань-это знание, по-вашему, – ответила Настя.

– Так вот, знань, как ты говоришь, из сказок. Обычных детских сказок, в которых ничего подобного не было. – Сказав все это, Виталик выдохнул и, налив из кувшина молока в кружку, залпом ее осушил. Пенёк, после его слов как-то весь съежился и пригорюнился, подперев подбородок самой толстой веточкой. В углу, на печке вдруг возник и с удовольствием потянулся сытый, черный кот и громко замурлыкал.

– Да, будет тебе, Баюн. – Настя подошла и почесала его за ушком. – Не надо баюкать.

Кот словно понял ее, развернулся, прошел по краю печки, перепрыгнул на полку, висевшую на бревенчатой стене, лапами поскидывал несколько глиняных пузыречков и громко мяукнув, вскочил на подоконник и выпрыгнул в окошко. Уходя в лесную чащу, несколько раз обернулся, сверкнув загадочными кошачьими глазами. Настя видела его некоторое время, а когда он растворился в темноте леса, быстро собрала в сумку сброшенные им с полки пузырёчки.

– Ладно, – решительно сказал Виталик. – До Кудыкиной, значит, до Кудыкиной. Говорите, что делать надо.

– Вот и дело, – обрадовался Пенёк. – Вот и хорошо. Ты только скажи, а Пень богатырский тут, как тут. Что скажешь, Настасья?

– На утренней заре отправимся дальше. – Кивнула головой Настя и полезла на печь. Витослав, взяв со стола калитку, устроился на сундуке у самой двери, а Пенек расположился у окошка и не прошло и пяти минут, как сладко с вызовом захрапел на всю избу.

– Пень! – швырнула в него валенком Настя.

– А, чего, кто? – встрепенулся он, моргая спросонья.

– Не храпи, как пьяный под забором.

– И то дело говоришь, – согласился Пенёк, сладко зевнув, перевернулся на другой бок и тихо засопел. Виталик, съев пирожок, долго ворочался, мысли разные не давали заснуть. Ворочался с боку на бок, деревянная крышка сундука жёстко давила на тело. Он тысячу раз пожалела о том, что согласился и миллион раз был готов узнать о себе правду.

– Не спи-ш-ш-шь, – неожиданно услышал он. Повернув голову, увидел, сидящего на подоконнике Баюна и шумно выдохнул. – Напугал, котяра. Да уж. Не спится. И таблеток успокоительных нет…

– Могу помочь, – кот мягко спрыгнул на пол и в два прыжка оказался рядом с сундуком.

– Это как? – усмехнулся Виталик, поднявшись на локте и насмешливо посмотрел на чёрную, толстую, наглую морду кота. – Колыбельную споешь?

– Конечно. – Кот легко запрыгнул на сундук и мягко уместился рядом с Виталиком. – Слушай.

То, что произошло дальше, Виталик на утро объяснить не мог, но стоило коту замурлыкать, как он моментально провалился в сон, словно до этого не мучился вопросом, как же ему уснуть?

Проснулся он от того, что слетел с сундука. Отлетел и сильно ударился о ножку стола. Задохнувшись от боли и неожиданного пробуждения, первое мгновение не мог ничего понять. Избу трясло так, что со всех полок летели чугунки, горшки, кувшины. По избе металась, ударяясь о стены, Настя и что-то кричала, а Пенёк, вцепившись корнями в деревянный пол, врос в середину избы.

– Что случилось? – прохрипел от боли, крепко ударившись о Пенёк, Виталик.

– Всадники Руслановы! Да как же ее остановить? – ответила Настя, тщетно ища возможность управлять избой.

– Знать бы наперед, продолжили бы путь, – ответил Пенёк.

– Когда? Ночью? Тащить его на аркане, когда он не мог решить надо это ему или нет? – она, уцепившись за подоконник, кивнула на Виталика. – Если бы не его обжорство, встали бы загодя, а не тогда, когда солнце открыло стену в лес.