– А почему до захода солнца? Можно ведь на ночь устроить привал, а утром дальше идти. Зачем нестись вприпрыжку? – недовольно спросил Виталик.

– Объясни ему, Пень, мне невдомёк, – сухо ответила девица и, не оглядываясь, двинулась вперёд.

– Давай, Витославушка, вставай да за ней. А по дороге я тебе все и расскажу.

Виталик нехотя поднялся. Идти было неудобно, портянки внутри сбились и тёрли ноги.

– Блин, лучше бы кроссовки свои надел, чем этот портяночно-сапожный кошмар на ногах.

– На, переодеться, да быстро. – Настя, вытащив из сумки его кроссовки, бросила ему.

– Классно. Когда успела их взять? Спасибо. Вот это супер. Теперь ноги сами пойдут и даже побегут, – обрадовался Виталик. Быстро скинув с ног сапоги, он засунул ноги в кроссовки и, уже не останавливаясь, все трое продолжили путь.

– Слушай, Пенёк, так что она там говорила про заход солнца…

– До захода лучше успеть, чтобы по земле не идти. Мара ночью землю окутывает, слуги ее наружу выходят. Попасть им в лапы, значить пропасть, – ответил Пенёк. – Знаешь сколько наших, лесных пропало без вести? – Виталик мотнул головой. – Вот! И я не знаю, никто не знает. Но лес опустел. Ни мавок не осталось, ни русалок, кикиморки куда-то подевались. Лешаков тоже не видать и не слыхать… то-то же. Одни вурдалаки да упыри шастают.

– А чем нас поможет избушка Яги? – спросил Виталик, едва поспевая за Пнём.

– Как чем? – удивился Пень незнанию Виталика. – У избушки, знаешь, какие ноги, если что вынесет, а потом у Яги целая куча ступ. От маленькой до большой. Так что, ежели не дойдем, то долетим.

– Куда долетим? – насторожился Виталик.

– До Кудыкиной горы, – усмехнулся Пенёк.

– Смеёшься? – кряхтел Виталик, карабкаясь в гору и скользя на влажных от вечерний росы камнях. – На Кудыкину гору воровать помидоры?

– Какие помидоры? – не понял Пенёк. – Никаких помидор там нет.

– Да это шутка такая. У нас так говорят, когда кто-то задаёт слишком много вопросов. Я подумал, ты пошутил про Кудыкину гору.

– Кудыкина гора есть и на ней стоит камень, – ответила за Пенек, девушка. – Он указывает дорогу к тому месту, где надёжно спрятал Финист меч и лук со стрелами.

– Ничего не понимаю, зачем Финист это все непонятно, где спрятал, ну, или убрал? Он, что дома не мог все это держать?

– Эх, богатырь русский, где же это видано, чтобы в домах хранить то, что имеет великую силу. Раз имеет оно силу, значит, и спрятано должно быть в местах силы, – пояснил Пенёк, поднявшись на самый верх крутого оврага. – Вот и выбрались. Все, Витослав, мир твой остался далеко позади, а впереди Тридевятое царство.

У самого края оврага стоял путеводный камень, а за ним веером расположились дороги. Причем было видно, по которой ходили чаще, а были и те, что уходили от камня узкой тропкой.

– Прикольно, – усмехнулся Виталик. – Я и не знал, что вы из сказки шастаете в мой мир.

– В какой твой мир. Здесь мир один, дорог много, а Тридевятое одно, – не глядя на Виталика, ответила Настя и направилась по тропинке нехоженой. Виталик хотел было возразить, что пришли-то они из его мира к этому камню и обернувшись назад, чтобы доказать, что это так, он не увидел ни оврага, ни леса. Сзади была равнина, освещённая полуденным солнцем.

– Как это? – единственное, что он спросил.

– А вот так. Твоего мира сзади не осталось. Исчез, – констатировал Пенёк и отправился вслед за Настей.

– Это, что получается, – поспешил он за Пнём, – как же я назад вернусь?

– Ох, не скоро, богатырь, а может и вовсе…

– Ну, ты пень и даёшь, – возмутился Виталик. – Что же ты мне раньше не сказал?

– А это, чтобы ты не сбежал, спаситель, – усмехнулась Настя и прибавила шагу. – И хватит разговоров, поторапливайтесь и будьте внимательны. Как никак в Дремучий лес идём.