Я не опоздала, но Арден уже меня ждал: сосредоточенно вытаптывал снежный пятачок рядом с декоративным указателем. Дорожки с утра почистили, но они были еще совсем узкие, такие, чтобы только-только разминулись двое.

– Привет, – неуверенно сказала я.

Арден разулыбался в ответ и размашисто меня обнял, а потом сразу отпустил.

Я помялась.

– Куда пойдем?

– Ну. – Арден нахмурил брови, а потом, просветлев лицом, похвастался: – Я знаю, что река где-то там, и могу без подсказки найти трамвайную остановку! Так что, если ты готова доверить мне выбор маршрута…

«Клоун», – сказала бы я в любой другой день.

Но тут почему-то хихикнула.

– К реке не советую, там холодно и пахнет машинным маслом, – серьезно сказала я. – А трамвай считается прогулкой?

Арден задумался.

– Не уверен… но вообще я подготовился!

И он жестом фокусника вынул из внутреннего кармана туристическую карту Огица.

Так и стояли под указателем, в снегу, полностью скрытые полотном расправленной карты. Плохонькую бумагу трепал недружелюбный ветер, слои типографской краски кое-где сходились неточно; зато – красиво, и причудливые башенки и горгульи были мелко вырисованы тонкими линиями.

– Смотри, мы здесь. – Арден ткнул пальцем в нарисованную башню с часами, ни капли не похожую на настоящую. На карте башня была выше и как-то наряднее. – Тут какие-то лестницы, а тут аллея с… эм-м… ну, наверное, это головы.

– Это бюсты ректоров. Ничего интересного. А тебе не холодно?

Арден надел и пальто, и шапку на меху, и даже пушистый шарф, – вот только на тонких перчатках у него были отрезаны пальцы, открывая покрасневшую от мороза кожу и черно-синие татуировки знаков.

– Не, привык.

Я неуверенно стянула варежку и легонько коснулась его руки. Пальцы ледяные, а четкие линии символов – почти обжигающие.

Арден вздернул бровь, видимо, усмотрев в моих действиях какой-то подтекст, и я проворчала:

– Отморозишь до ампутации, придется податься в фармацевтику.

– А ты умеешь вдохновить, – фыркнул он.

– Купи большие варежки, – сурово велела я. – Можно сделать разрез по первой фаланге и носить поверх перчатки. Если понадобится – быстро освободишь пальцы.

– Есть, мэм!

Арден отсалютовал шутливо и щелкнул каблуками, но всерьез, ясное дело, не принял.

– Все неправильно. – Он тряхнул головой. – Это я должен бурчать, что ты по такой погоде и на каблуках!

– Я похожа на дурочку?

– А я на дурачка?

Я вздохнула.

– Ладно. Ладно, молчу. Пойдем, наверное, к лестницам? Там красиво.

Для своего университета Амрис Нгье выбрал треугольник, ограниченный по длинным сторонам Великим Лесом и горами и морским берегом – по короткой. В его времена вся эта местность была испещрена меандрами – многочисленными излучинами реки, похожими на кружево или морозные узоры. Амрис в своей монографии назвал их «кольчугой большой змеи». С тех пор петли меандров кое-где прорвались, испрямив русло, но университет, и вместе с ним Огиц, остался стоять в кольце.

Берега Змеицы круты и холмисты, и во всем городе есть ровно одна прямая улица. Она так и называется – Прямая, дорогу для нее местами проломили прямо через горную породу. В остальном же горожане подстраивались под то, что дано им природой, а оттого и карта – даже туристическая, упрощенная – похожа на хаос детских каракулей.

Я выбрала кружной путь. Мы прошли мимо технологической выставки, где в широкой витрине громоздились артефакты и аппараты во главе с новинкой, пузатым экраном для домашнего кино, распугали голубей перед телеграфом и полюбовались хитросплетением труб над площадкой таксопарка. Я показала Ардену видовую платформу и красный мост, облепленную каменными горгульями резиденцию рода Бишиг и – издалека, близко к нему посторонних не пускали – хрустальный дворец старших лунных. Университет он ведь, наверное, догадался осмотреть самостоятельно?