Вспомнив о кладбище, Чейз медленным бегом пустился туда напрямик, через заросли деревьев, защищаясь руками от веток. В темноте сложно контролировать их всех, так что одна ветка больно ударила его в щеку. Ее тут же обожгло, но Чейз старался не думать о боли.

Чейз выбрался из леса и чуть было не свалился на чью-то могильную плиту. Кладбище заливало сияние луны, что помогло получше осмотреться. Кто-то сидел у могилы, и Чейз успокоился, приметив в силуэте сестру.

Джесс сидела у могилы Лизы Кеслер, обняв колени. Ветер немного поутих, но Чейз не хотел, чтобы она замерзла.

– Идем в дом, – попросил Чейз, не сводя с сестры взгляда.

– Ты так и будешь ей потакать, или что-то в тебе щелкнет?

Чейз не хотел признавать, что щелкнуло у него уже давным-давно. Он знал, что сестра права, но и мать винить он не мог. Это делало его человеком нейтралитета, как он сам считал. Но Джесс считала его преданным матери, что было правдой, он просто не высказывал своих недовольств ни одной из сторон. Сложно спорить с тем, кто заботится о тебе, даже если в такой форме. На секунду Чейз осознал, что Джесс, возможно, относится к нему так же. Она в состоянии злиться на мать, но злиться на него просто не может. Даже сейчас, когда он не встал на сторону сестры, она не винила его.

– Мне хочется, чтобы ты поняла меня, но одновременно я этого боюсь. Страх пока побеждает.

Чейз опустился рядом с сестрой, с той стороны, откуда дул ветер, чтобы хоть как то ее укрыть от него. Вероятно, это не помогало, но ничего другого он предложить не мог.

– Ты же знаешь, ей не стать твоей подругой. В лучшем случае мы двинемся дальше уже через пару месяцев.

– Куда? – Обеспокоенно спросила Джесс.

– Пока не знаю. Куда-то на запад. Где лес. Сама знаешь.

Чейз не врал. Они с матерью никогда не обговаривали следующую точку. Она говорила, это не так важно, потому что логики в перемещениях не было никакой. И именно так и было задумано. Так сложнее их найти.

– Не привязывайся к ней, – посоветовал он. – Ради твоего же блага.

– Я знаю. – Джесс спрятала лицо в коленях, не желая разговаривать. Чейз понимал, что ей не хотелось возвращаться к матери, но и сидеть темной ночью у чужой могилы было странно.

Девушка поднялась на ноги и погладила могильную плиту. Чейз удивился, когда она поблагодарила Лизу Кеслер за то, что была хорошей слушательницей, но виду не подал – все, что угодно, лишь бы вернуться в какое-никакое тепло.

Коробки исчезли с крыльца, и Чейз решил, мать сама избавилась от них. Возможно, так будет лучше.

Сильвия подскочила с дивана, когда увидела детей на пороге. В ее взгляде читалось облегчение, но Джесс этого не замечала. Она смотрела в пол, все еще обиженная на мать. Стянула куртку и бросила на матрас, служивший ей кроватью. Чейз поджал губы, мол, это все, что он мог сделать, и тоже снял верхнюю одежду.

Джесс опустилась на матрас и укрыла себя неким подобием одеяла, подложив куртку под голову. Чейз подключил обогреватель, который он выторговал у старика на распродаже. Обогреватель был не только старым, но и без какой-то части деталей. Он подозревал, что им вообще не стоит пользоваться. Несмотря на это, выкупил за сущие гроши, а потом починил. Вместо ножек-опор были башенки из камней, собранных на улице. Отсутствующий шланг он заменил самым обычным, найденным на помойке. Этот прибор спасал их темными ночами на ничтожные пару часов, чтобы экономить газ в баллоне.

Погасив свечи, Чейз и сам опустился на второй матрас. Он лежал в другом углу комнаты от Джесс, шмыгающей носом. Чейз знал, ей тяжело. Ему тоже тяжело, но времени распускать сопли не было. Утром его ждет школа, потом смена в магазине, а потом, если вообще повезет, какая-нибудь подработка.