Конни бросилась в мастерскую, с упавшим сердцем вспомнив, что оставила дверь открытой, и все окна тоже. Мертвая галка лежала на столе под газетой, но над ней уже вилось облачко крохотных черных мошек. Конни отогнала их газетой и торопливо взяла один из стеклянных колпаков с полки возле стола. Накрыла им птицу. Испортилась она или нет – к утру будет видно. Пока что Конни было не до того, чтобы оплакивать свои напрасные труды.

Она торопливо подошла к стойке, где висели на крючках инструменты. Молотки, напильники, щипцы плоские и круглые, кусачки, скальпели, ножницы… Конни схватила самые большие клещи и выбежала за дверь. Сад был весь в тени, с ручья дул легкий ветерок. Вдалеке слышались крики чаек, пронзительные, как всегда во время отлива. Воздух был тревожно-холодным и словно звенел от ожидания.

Конни опустилась на колени возле тела, чувствуя сырость раскисшей земли и мокрой травы, и отвернула угол простыни. Пятнадцать минут как из воды, а кожа уже, кажется, посерела. Теперь Конни была почти уверена: это не та женщина, которая следила за Блэкторн-хаус. Волосы такого же цвета, ярко-каштановые, но в чертах лица не было утонченности, и фигура более приземистая.

Несмотря на то, что пальто насквозь пропиталось соленой водой, хорошее качество было видно сразу. Покрой дорогой и необычный. А вот остальная одежда под ним – дешевая и изношенная.

Конни обшарила карманы. В них ничего не было. Может быть, пальто краденое или кто-то отдал его ей. В кармане простой зеленой юбки застряло в швах несколько отсыревших зёрен и черная стеклянная бусина. Конни покатала ее на ладони, подготавливая себя к тому, что предстояло дальше.

По краям воротника была не красная окантовка, а засохшая кровь. Неровная полоска в том месте, где кровь из раны сильнее всего впиталась в хлопковую ткань, которая потом мокла под водой.

Конни осторожно провела рукой по распухшему телу, нащупывая проволоку: ясно, что она должна там быть. Наконец она нашла ее, глубоко врезавшуюся в шею женщины. Пришлось терзать ногтями рыхлую плоть, пока не удалось просунуть клещи. Конни сжала их и почувствовала, как проволока лопнула.

Это была не случайно зацепившаяся леска, как предполагал Гарри, а проволока, какую используют чучельники. Обычная, самая дешевая и распространенная марка. В прежние времена ее можно было найти в любой мастерской на южном побережье. В Брайтоне, Уортинге, Суэйлинге, даже в Чичестере – двадцать лет назад. Теперь же старых мастеров почти не осталось. Чучельные мастерские закрылись. Теперь такую проволоку уже не купишь в любом городке на главной улице.

Конни обернулась и увидела, что галки перелетели из южного сада на север и уселись в ряд на заборе – клювы вверх, шеи вытянуты. Они перекликались друг с другом. Третья пара полетела к ручью. Падальщики – они и есть падальщики.

Где же отец? Беспокойство не уходило – сидело, как заноза под кожей.

Спеша снять удавку с шеи женщины, Конни старалась не обращать внимания на все более громкий клекот и трескотню галок. И не думать о пустом крюке на стене в отцовской мастерской, где должен был висеть моток проволоки.

Ноги Джозефа соскользнули с подоконника. Он вздрогнул и проснулся от стука бинокля, упавшего на пол.

– Не лезь! – проревел он, тыча перед собой кулаком. На мгновение он снова оказался в тюрьме. Бьют, поспать толком не дают, и рука привычно тянется под матрас, за самодельным ножом из осколка стекла. Потом в сознание проник острый соленый запах прилива, резкий крик чаек над головой, и он вспомнил, где находится.