Собираю потерянное снаряжение, пешком обхожу опасный виток склона дальше отрезок пути пологий. Обсудив с Демидом прошлые ошибки, снова встаю на лыжню.

— Согни колени Юль, так тебе будет легче, — терпеливо подсказывает мне, держит за локоть, чтобы я не упала.

— Я и не думала, что ты можешь быть таким…хорошим, — чуть-чуть смущаюсь.

— Никто не знает, какой я добрый человек, потому что я никогда и никому об этом не рассказывал, - смеется.

Телесная память постепенно возвращается, и я начинаю чувствовать всю суть лыжни. Двигаюсь не сломя голову вниз, а виражирую поперек склона, контролируя скорость. Демид тактично отступает и не лезет лишний раз со своими советами.

Как два снежных вихря, я и он, наслаждаемся спуском.

К финалу трассы я уже ощущаю себя почти профессионалом. Притормозив на подножье горы, выравниваю дыхание.

— Может, еще разок Юль?

— Ой, нет, Демид. Впечатлений на сегодня предостаточно. Ты, если хочешь, езжай, а я лучше проверю как там Маруся.

Расходимся с Грозным в разные стороны.

Оставляю лыжи в специальном хранилище и шагаю к безобидной горке, где веселится дочь.

Мысли все еще блуждают рядом с Грозным, а на губах горит его поцелуй.

Наблюдаю как Маруся, Саша и другие ребятишки паровозиком поднимаются ко мне, держась за механическую ленту.

— Ура! Мама пришла! — радостным визгом отзывается малышка.

Помогаю ей отцепить бублик, беру под крыло и детишек Алисы. Саша намоталась с ребятней вдоволь, после такого отдыха ей нужен дополнительный. Вскоре к нам присоединяется и Хакимова.

Решаем остаток прогулки погреться в кафе и подождать мужчин в спокойной обстановке. За то время пока благоверные выпускают всю дурь и адреналин на самом сложном секторе, что пролегает через лес, мы успеваем покушать, заглянуть в местные лавочки с сувенирами.

— Мам, — задерживает меня дочь возле последней палатки, — давай купим Витьке подарок, во-о-он те носки шерстяные! — и хихикает.

— Зачем они ему?

— Не знаю, — дергает плечами. — А зачем Витька постоянно таскает нам мёд, если я его не ем? У меня от мёда шишки вскакивают и потом чешутся?

И действительно никогда не задавалась таким вопросом. У Маруськи на мёд аллергия, я тоже не ем его, только на пятки иногда мажу, чтобы гладкие были.

— Обойдется Виктор Сергеевич, — заключаю я, — а вот магнитик на память купим. Себе.

Слышу позади шаги и оборачиваюсь. Доченька вскрикивает раньше, чем мой мозг успевает сообразить.

— Демид!

Она срывается с места и бежит ему навстречу, а я жду привычный приступ тревожности от общения Маруси с отцом, однако внутри ничего не ёкает. Я спокойно смотрю как дочь, растопырив ручки, кидается к Грозному и как мужчина, склонившись, чуть обнимает ее. Медленно иду к ним.

— На сегодня хватит приключений, — говорит Демид. — Основная развлекательная программа задумана на завтра.

— Да… холодно, — ёжусь. — Мы возвращаемся на базу?

— Пожалуй.

Вновь загружаемся в автобус и мчим по известному адресу.

К вечеру мужчины решают растопить баню. Мы с девчонками расположились на креслах и с упоением болтам, наблюдая, как на пушистом ковре детки красуются перед нами, выполняя акробатические этюды. Все, кроме, Маруси.

Она взяла на себя роль оператора и фотографирует всех на мой телефон.

Дверь в дом открывается и вместе с морозными вихрями появляется Грозный. Марусе, конечно же, мы сразу становимся второстепенными. Еще бы! Самый добрый дяденька на свете явился.

— Можно ли с вами сделать снимок? — кокетливо крадется к мужчине.

— Вам, Мария Эдгардовна, никак не отказать, — улыбается тот и, сбросив ботинки, присаживается к дочери.

Маруся делает селфи и, убедившись, что фото отличное, открывает ротик, делясь с Грозным информацией, которую я бы предпочла скрыть от широкой публики.