— Я все же посмотрю…

— Если это для тебя так важно, то убедись, что я одинокая ветка сирени, - язвительно сощуриваюсь. — Только разуйся. Будь любезен.

Выйдя из ванной ни с чем, Демид слышит, что на кухне гремит чашками вдохновленная Маруська, хлопает дверцей холодильника. Наивное волнение и ощущение праздника переполняют ее маленькое сердечко. К дочери пришел первый в жизни гость... А мне как в горле кость.

— Демииид! — пищит она и выбегает из кухни. — Ну чего же вы стоите? Приглашаю к столу, пожалуйста!

— С превеликим удовольствием Мария…эм…как тебя по батюшке? – искусно вытягивает информацию. – Отчество твое?

Не перестаю удивляться актерской игре Демида. Милостивый дяденька, которому даже необязательно менять лампочки в доме. Ему и от нимба прекрасно светит. Он волк в овечьей шкуре!

— Мария Эдгардовна Рыбкина! — кидается к тумбе и щелкает кнопкой чайника.

Демид оглядывается, неоднозначно покачав головой, все же проходит к столу, отодвигает стул с модной нынче бархатной обивкой и усаживается.

А что? Мне просто нравится имя Эдгард. Оно навеивает благородство и некий романтический шарм.

Надеюсь, Грозный не заметит, как раскраснелись мои щеки…

Шагаю к буфету. Ассистирую дочери, чтобы она не обожглась. Достаю кружку наливаю в нее кипяток и, подойдя к Грозному, оставляю бокал ему.

Маруська суетливо берет два пакетика чая разного сорта и бежит к добрейшему гостю.

— Вам какой? — протягивает ладошки с чаем.

Демид, не раздумывая, выбирает зеленый, потому что ему плевать. Малышка старательно окунает пакет в кружку и дергает за ниточку, демонстрируя Грозному, как окрашивается вода, будто мужчина не знал этого раньше. Вот только чай Демиду совсем неинтересен.

— И где сейчас твой папа?

— Не знаю, — хмыкает Маруся, — но мама говорила, что он в Африке. Затерялся в джунглях коварства…

— Коварства, — ухмыляется Демид, — слово-то какое.

Вздрагиваю и, спохватившись, начинаю шуршать упаковкой от печенья, лишь бы пошуметь и прервать их диалог. Это настолько глупо, что, пожалуй, может сработать. Грозный отвлекается.

— Демид, прошу тебя не приставать к ребенку с вопросами на эту тему.

— Прости, забыл об этике с учетом того, как Машенька появилась в твоей жизни.

Не сводя с меня глаз, откидывается на спинку стула. Я напрягаюсь до кончиков пальцев, пытаюсь бороться с охватившим тело ознобом.

— Демид, — наскучив нас слушать, Маруська вклинивается в разговор, — почему же вы не пьете чай? Невкусный?

— Какая внимательная девочка, — дарит ей комплимент. — Чай еще не остыл.

— А не хотите ли тогда взглянуть на мои игрушки?

Высыпаю печенье в вазочку и ставлю возле олигарха.

— Марусенька, — обнимаю ее за плечи, — просто посидим в кухне, а потом проводим Демида. Экскурсию по квартире устроишь в следующий раз.

Достаточно того, что Грозный без зазрения совести осматривал мою ванную, да и вообще ввалился в дом без приглашения.

— А я бы не отказался, — упорно оспаривает.

— С каких это пор тебя стали интересовать пластиковые куклы? Живыми раньше баловался, — общаюсь спокойно. Проявила бы недовольство, да Маруську расстраивать не хочется. – И тебя, наверное, свои дети заждались.

— Нет у меня детей. И жены нет. Ненужный никому бессемейник…

Я бы поаплодировала Демиду за эту пьесу, только Маруся подозрительно притихла. Прислонила ладошки к своим щекам. У нее затряслись губы от расстройства, недолог тот час, чтобы дочь заплакала.

— Бедненький… — всхлипнув, еле слышно бормочет.

А меня захлестывает свирепой дрожью и шквалом негодования, посвященным Демиду. Хорошо, что стою за спиной Маруси, и она не видит как я, покрутив у виска, немым жестом показываю Грозному, что он неправ.