Глава 5: Перерождение.

Боль ушла так же внезапно, как и нахлынула, оставив после себя лишь изматывающую слабость и звенящую пустоту в сознании. Лира лежала на каменном выступе у потухшего Сердца Перехода, ее тело дрожало. Тяжесть. Непривычная, давящая тяжесть. Там, где мгновение назад был сильный, гибкий хвост, теперь покоились две… конечности. Сгибающиеся в странных местах, слабые, неуклюжие. Ноги. Она обрела ноги.

Первая мысль была не о радости или триумфе, а о растерянности и ужасе. Тело не слушалось. Движения, которые раньше были инстинктивными – скольжение, повороты, игра с течениями – теперь требовали усилий и не приносили результата. Ноги в воде казались чужеродными, бесполезными. Она попыталась оттолкнуться, но они лишь слабо болтались, не давая опоры.

Память была дымкой. Кто она? Где она? Почему здесь, в этой темной, холодной пещере? Осталось лишь одно яркое, неоспоримое ощущение: *ей нужно наверх*. Туда, где свет. Туда, где… воздух? Само слово было странным, чужим. Но инстинкт, глубокий, первобытный, тянул ее к поверхности.

И… страх. Странный, необъяснимый страх перед водой. Вода, которая была ее домом, ее сутью, теперь казалась враждебной, грозящей поглотить ее, утянуть обратно в темноту. Ее кожа, такая уязвимая и мягкая в этой новой форме, сжималась от прикосновения соленой воды.

Собрав остатки сил, Лира оттолкнулась руками от камня. Ее движения были неуклюжими, отчаянными. Она пыталась плыть, как делала всегда, но ее тело отказывалось подчиняться. Ноги создавали сопротивление, а руки, привыкшие лишь направлять, не могли обеспечить нужное движение. Это была борьба. Борьба со стихией, которая когда-то была частью ее самой.

Пещера осталась позади. Лира выбиралась из сумрачных глубин к менее давящим слоям. Чем выше она поднималась, тем светлее становилось, и тем сильнее ощущалась разница между *тем*, чем она была, и *тем*, чем стала. Каждый метр подъема давался с трудом. Легкие, которые теперь были у нее, хотя она не знала этого, требовали воздуха, которого еще не было. Тело горело от непривычного напряжения.

Наконец, она достигла слоев, где свет становился ощутимым. Он проникал сквозь толщу воды, играя и преломляясь. Это был свет, к которому она стремилась всю жизнь, свет, который теперь казался ее единственной целью.

Последние метры были самыми тяжелыми. Силы почти иссякли. Ноги волочились, руки царапали воду. Страх перед водой усиливался, превращаясь в панику. Казалось, она вот-вот утонет, хотя всю жизнь жила в этой стихии. Парадокс, порожденный трансформацией, был невыносим.

Сделав последний, отчаянный рывок, Лира высунула голову из воды.

Воздух! Он ворвался в ее легкие – резкий, холодный, наполненный тысячей запахов, которые обрушились на нее с оглушительной силой. Она жадно хватала его ртом, кашляя и задыхаясь. Звук! Шум волн, крики неведомых существ, свист ветра – все это было слишком громко, слишком резко после безмолвия глубин и тишины, поселившейся внутри нее.

Она барахталась у самой поверхности, ее новое тело чувствовало себя чужим и неподъемным. Вода тянула ее вниз, словно желая вернуть обратно, в ту жизнь, от которой она сбежала, даже не помня об этом. Но инстинкт выживания, усиленный страхом перед водой, гнал ее вперед.

Вдалеке она увидела темную полосу – берег. Земля. Твердое. То, к чему она стремилась, даже не зная почему. Собрав последние силы, Лира направилась к берегу, неуклюже работая руками и ногами в воде, которая теперь была для нее не домом, а препятствием.

Перерождение завершилось. Дочь Глубин умерла в холодной темноте пещеры. На поверхности, под восходящим солнцем, рождалась незнакомка, лишенная памяти, голоса и силы, но исполненная необъяснимого стремления к жизни на этой твердой, яркой, пугающей земле. Ее путь начался.