Прежний Кайл ненавидел математику, но теперь я просто не могу перестать считать. Каждая секунда, каждая минута и каждый час ― это еще одна секунда, еще одна минута и еще один час, которые я украл у Ноа, не говоря уже о Джоше, который больше никогда не сможет ходить. Это все должно было случиться со мной. Приступ тошноты подкатывает к горлу, и как раз в этот момент телефон начинает вибрировать у меня в руках.

Джудит. Я перевожу ее на голосовую почту. Не могу говорить с ней, не сейчас. Звучит нелепо, но, общаясь с ней, я словно предаю прежнего Кайла ― Джудит была его девушкой, не моей.

Чтобы разорвать замкнутый круг, по которому без остановки несутся мои мысли, я достаю скетчбук и рисую одинокого, отверженного всеми пассажира в автобусе. И на пять-шесть минут мне удается позабыть обо всем. Не лучший мой рисунок, но он позволяет мне почувствовать себя снова почти нормальным. И в тот момент, когда я начинаю о чем-то мечтать, молиться, мысленно уговаривать автобус, чтобы он ехал, ехал и никогда-никогда не останавливался, водитель сворачивает с дороги и замедляет ход. В последнее время, чего бы я ни захотел, все идет прахом. Заметка для себя: поискать в сети «проклятие, сглаз» и «лампа Аладдина, работающая на разрушение желаний».

Автобус останавливается прямо под одним из больших деревянных указателей входа в парк: «Водопад Ноккалула». Я уже много раз бывал здесь. Я беру рюкзак, бросаю в него скетчбук и иду по длинному проходу. Водитель автобуса открыл только переднюю дверь. Он продолжает пялиться на меня, пока я приближаюсь. От этого взгляда у меня даже руки покрываются холодным потом. Я прохожу мимо, смотрю исключительно на ступеньки, ведущие наружу, но он, похоже, не собирается позволить мне уйти просто так.

– Эй, парень. Куда ты пойдешь в такое время? Тебя кто-то должен подобрать?

Я бросаю на него взгляд, как бы говоря: «Твое-то какое дело?»

– Этот автобус ― последний на сегодня. ― Он и до этого хмурился, а сейчас его брови просто сходятся вместе на переносице. ― Ты не знал?

Чувствуя себя чужаком в собственном теле, отвечаю, изо всех сил стараясь, чтобы это прозвучало как можно естественнее:

– А, вот в чем дело… Нет, не волнуйтесь за меня. Я встречаюсь здесь с парнями из нашей футбольной команды.

Я чуть улыбаюсь, показываю на свой рюкзак:

– Решили провести ночь в лесу.

Касаюсь шрама на брови и, заставив себя усмехнуться как прежний Кайл, добавляю:

– Но мы выучили тот урок, вот что я вам скажу. С медведями больше бороться не будем, можете всем так и передать.

Лицо водителя остается смертельно серьезным ― меня аж в дрожь бросает. Ладно, ладно, я понял, что ты не оценил юмора. Ноа и Джош оценили бы. Мы бы животики над этой шуткой надорвали от хохота. Так мы всегда и делали в таких случаях. Но это все в прошлом. Ноа больше никогда не засмеется. Новый позыв тошноты скручивает мои кишки.

Я спускаюсь по ступенькам так быстро, как только позволяет забинтованное колено. В тот момент, когда я ступаю на землю и слышу далекий рев водопада, меня озаряет. Четко, как никогда раньше, я вижу всю ситуацию со стороны и понимаю, что какая-то незримая сила привела меня сюда сегодня, чтобы я мог заплатить за то, что сделал. Впервые за долгое время я вдыхаю полной грудью. «Водопад ― 500 метров», сообщает маленькая деревянная табличка. Иду по стрелке, углубляясь в самую густую часть леса. Сзади доносится урчание двигателя автобуса ― он работает на холостом ходу. Проходит почти целая минута, прежде чем я слышу, как колеса шуршат по грунтовой дороге ― автобус наконец-то возвращается к шоссе.