Максим вздохнул и покачал головой:

– Увы. Экипаж состоит из двух человек, вначале и меня не должны были брать, но один, так сказать, выбыл, и теперь я вместо него. А откуда вам известно? И как вы вообще меня нашли?

– Ну пожалуйста, ну прошу вас, – мальчик проигнорировал вопрос, молитвенно сложил руки. – Для меня это самое-самое! Я знаю, что должен был лететь Виталий Михайлович, ваш дядя. Но он взрослый, а мы нет, мы легче, и теперь нагрузка будет меньше. Может, ракета выдержит вместо одного его двух нас, подростков, а?

«Боливар не вынесет… троих» – захотелось пошутить Максиму, но, увидев лицо мальчика, он ответил:

– К сожалению, нет. Очень жаль, но это никак невозможно. К тому же, ракета ещё не достроена. И неизвестно, будет ли.

Несчастный, потерянный вид Ленца тронул Максима. Ему стало немного совестно. Вот так просто повернуться и уйти? Нельзя, нехорошо это…

И он сказал:

– Вот что, а пойдёмте-ка со мной. Там у меня приятель, на Среднем живёт. Он студент, так сказать, вечный студент, но уже сейчас такой инженер, каких мало. Убеждён, вам будет интересно.

– На Среднем, да? Мы в семнадцатом доме жили, мне там появляться нельзя… Но ничего, ничего…

– Нам в двадцать третий.

– А, это новый, шестиэтажный? Может, дворами как-нибудь, а?

– Почему бы и не дворами?..

По чёрной лестнице они поднялись на шестой этаж, вошли в мансарду. Дверь, как водится, была не заперта.

Максим, указав на Ленца, торжественно произнёс:

– Мстислав, позволь представить тебе моего нового товарища. Между прочим, его отец – инженер Ленц, тот самый.

Лосев несколько раз моргнул, потом нерешительно протянул руку дощечкой:

– Рад познакомиться, очень, очень… Мстислав, Лосев. Можно просто Слава. Макс меня кличет Стивой. Студент электротехнического института. Сейчас отпускник, правда.

– Нико…э-э… Николай. То есть значит Коля.

Лосев с удовольствием разъяснял новому знакомому подробности проекта:

– Главное, конечно, двигатель. Первоначальный вариант должен был работать по принципу направленного взрыва. Вернее, очереди взрывов. Топливо твёрдое, смесь натриевой селитры, каучука и некоторых дополнительных компонентов. Потом хотели строить глюцитный… Сахарный.

– Сахарный, да?! – удивился Ленц.

– Ну да. Смешно, а на самом деле вполне серьёзная вещь. Топливо – смесь сахара и селитры. Более эффективно, чем порох. Ещё вариант – нитроцеллюлозный. И все же окончательное решение – термофорезный, разработка дяди Максима и вашего отца, Николай.

– Да, я знаю, конечно.

– А, кстати, почему он называется термофорезный? – спросил Максим.

– Я бы его назвал по-другому, – Лосев задумался. – Фотофорезный, что ли… Принцип его работы таков – под воздействием преобразованных солнечных лучей молекулы графита вырываются через сопло с колоссальной силой, их притягивает среда космического пространства, за счёт разницы температуры и давления.

– И ведь обыкновенный графит! – вставил Максим.

– Не совсем так, – возразил Лосев. – Этот тип минерала добывается только в одном месте на Земле, в Мексике. Пробовали наш, уральский, немного не то. Тут нужен особый слоистый графит, к тому же обработанный в специальной печи, при высокой температуре и давлении. И получили его случайно, вначале совсем не того хотели.

– А чего? – спросил Максим.

– Хотели получить алмаз, не удалось, там другие мощности нужны, зато вышло то, что вышло – материал, обладающий необыкновенными свойствами.

– Это как у алхимиков, искали одно, и случайно нашли другое.

– Я бы сказал, метод проб и ошибок, нормальный научный опыт.

Ленц молчал и слушал с пристальным вниманием. Мстислав продолжил: