Наконец сон завладел девушкой, и она провалилась в него, словно в глубокую воду. Сначала ей снилось что-то невнятное – обрывки детских воспоминаний, перемешанные с образами из студенческой жизни. Потом сон стал отчетливее. Ей привиделся берег Байкала, залитый ярким солнечным светом. Вода была такой прозрачной, что виднелись камни на дне, а воздух звенел от чистоты и свежести. Она стояла на своём любимом камне на пригорке, и теплый ветер трепал её распущенные волосы. Вдруг она почувствовала чьё-то присутствие – обернувшись, увидела бабушку, но не старую, а такую, какой видела ее на фотографии: молодую, статную, с мудрыми глазами и длинной русой косой, уложенной вокруг головы. Баба Нина улыбалась ей и что-то говорила, но слов было не разобрать из-за шума волн. Аня пыталась подойти ближе, но расстояние между ними не сокращалось.

– Бабушка, подожди! – с отчаянием крикнула девушка, протягивая руки вперёд. Но бабушка не отреагировала, а наоборот, отвернулась и скрылась среди высоких сосен, чьи стволы казались странно изогнутыми, словно они тянулись к ней. Аня осталась одна на каменистом берегу.

Лес вокруг зашептал тысячами голосов, сплетающихся в какой-то древний напев. Слов она не разбирала и сколько ни пыталась, говорящих тоже не видела. Лишь ветви деревьев колыхались без ветра, а между стволами мелькали неясные тени. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот выскочит из груди. Вдруг воды Байкала вздыбились огромными волнами, тёмными и грозными. Они поднимались всё выше и выше, заслоняя солнце, превращая день в сумерки. Аня попятилась, но позади был только крутой склон. Она чувствовала, как земля под ногами начинает дрожать, а камни осыпаются вниз. Волны застыли на мгновение, словно ледяная стена, а затем с оглушительным рёвом обрушились на берег.

Из сна девушку вырвал собственный всхлип, с мокрыми от слёз щеками она резко села в постели. Сердце колотилось, как пойманная птица, а ночная рубашка прилипла к спине от холодного пота. За окном всё так же шелестели листвой деревья, их тени плясали на стене комнаты в ритме ночного ветра. На прикроватной тумбочке мягко светились цифры электронных часов – 4:17. Аня провела дрожащими пальцами по лицу, вытирая слёзы, и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Сон был таким реальным, что она до сих пор слышала шум волн и шёпот леса. Что это было? Просто кошмар, вызванный тревогой, или… что-то большее? Бабушкины рассказы о вещих снах вдруг всплыли в памяти, но она тут же отогнала эти мысли. Нет, это просто нервы и переживания. Встав с постели, она подошла к окну и отодвинула занавеску. Город спал, лишь редкие окна светились в домах напротив – такие же полуночники, как она. Где-то вдалеке мелькнули фары проезжающей машины.

Уснуть больше не получалось, и после получаса попыток Аня сдалась. Откинув одеяло, она поежилась от утренней прохлады и, накинув на плечи старый мамин халат, висевший на спинке стула, села за стол и включила настольную лампу. Желтоватый свет выхватил из темноты учебники и конспекты, аккуратно сложенные стопкой. Взяв одну из учебных методичек по анатомии, она открыла её на месте, где остановилась – глава о строении сердечно-сосудистой системы с множеством схем и латинских терминов. Карандаш привычно скользил по бумаге, подчеркивая важные моменты и делая пометки на полях. Анатомия человека очень хорошо помогала освободить голову от лишних мыслей, потому что иначе этот предмет просто невозможно запомнить – слишком много деталей, слишком много взаимосвязей. Постепенно она погрузилась в работу, бормоча под нос названия артерий и вен, прослеживая пальцем их путь на схемах. За окном начало светать, первые птицы уже затянули свои утренние песни. Мир просыпался, а вместе с ним возвращались и тревоги, но теперь они казались немного более управляемыми, словно уложенными в те же аккуратные схемы, что и кровеносная система в её учебнике.