– Бегу, бабушка, бегу! – звонкий девчачий голосок раздался из глубины избушки, следом послышался топот ног и на крыльцо выскочила Анюта, одетая в цветастый сарафан. Две косички ее были перевязаны желтыми ленточками, на курносом носике краснела свежая царапина – следствие вчерашних игр с соседским Васькой. Наскоро обувшись в сандалики, девочка подбежала к бабушке и крепко обняла ее.

– Егоза ты моя, – ласково произнесла старушка, гладя девочку по голове. От ее рук пахло травами и свежеиспеченным хлебом. – Погодь, возьму корзинку да подём с тобой дикого луку рвать, апосля нарежем его, посолим. Мамка-то твоя любит лук энтот, я ей в город отправлю с оказией.

Баба Нина скрылась в доме и вскоре вернулась с плетеной корзинкой, накрытой чистой тряпицей. На поясе у нее висел старый кожаный мешочек, в котором, как знала Анюта, лежал небольшой ножик с деревянной ручкой – бабушка никогда не срывала травы руками, только срезала, приговаривая: "Не рви с корнем, милая, пущай растет дальше".

– Ты штой-то сёдни такая тихая? – спросила старушка, когда они шли по узкой тропинке, петляющей между высоких сосен. – Не болешь?

– Не, бабушка, я думаю, – серьезно ответила девочка, старательно перешагивая через корень, выпирающий из земли. – А правда, что в горах живут духи?

– Ох, любопытна ты, как сорока, – улыбнулась бабушка, но глаза ее стали вдруг внимательными. – А с чего ты взяла-то?

– Петька сказывал, что видал такого духа на пригорке у сосёнок. Зеленый такой был, с рогами. Врёт ведь – я там была и никого не увидала. – Девочка обиженно засопела, пнув маленький камешек на тропинке.

Бабушка остановилась, опёрлась на корзинку и внимательно посмотрела на внучку. Её старое морщинистое лицо стало серьёзным, а в глазах мелькнуло что-то, чего Анюта раньше не замечала – то ли тревога, то ли любопытство.

– Не всяк увидит, кто глядит, – негромко произнесла старушка. – Духи-то они не всем показываются. Особливо тем, кто их не чует.

– А как их чуять? – тут же заинтересовалась девочка, забыв про обиду на Петьку.

– Сердцем, – ответила бабушка, тронувшись дальше по тропе. Её выцветший платок съехал набок, открывая седые пряди. – Ты, когда на том камне-то своём сидишь, на пригорке, чё чуешь?

– Тепло, – не задумываясь, ответила Анюта. – И ещё… как будто кто-то рядом дышит, только не страшно, а… хорошо.

Баба Нина кивнула, словно услышала именно то, что ожидала.

– Вот и ладно, – сказала она, поправляя платок. – А Петька твой, может, и не врёт вовсе. Кажному своё дано видеть. Ну-ка, гляди, вон лук-то растёт, видишь?

Тропинка вывела их на небольшую поляну, окружённую молодыми берёзками. Сквозь их ветви просвечивало солнце, раскрашивая землю золотыми пятнами. Среди высокой травы виднелись тёмно-зелёные стрелки дикого лука.

– Вижу! – обрадовалась Анюта, забыв про духов и Петьку. – Можно я буду срезать?

– Можно, – улыбнулась бабушка, доставая из мешочка нож. – Только не всё подряд, а с умом. И не забудь спасибо сказать.

– Кому? – удивилась девочка, принимая нож.

– Земле-матушке, – просто ответила старушка. – За то, что дарит нам своё богатство…

Аня вытерла выступившие слёзы тыльной стороной ладони и закрыла альбом. Воспоминания нахлынули с такой силой, что перехватило дыхание. За окном совсем стемнело, лишь тусклый свет фонаря пробивался сквозь занавески, рисуя на стене причудливые узоры. Пора было ложиться спать. Убрав альбом в ящик стола, она легла в кровать, натянув до подбородка одеяло с привычным запахом дома. Долго ворочалась, то подкладывая руку под голову, то переворачиваясь на другой бок, сон никак не шёл – тревога снова сдавила горло железными тисками. В голове крутились обрывки воспоминаний, смешиваясь с мыслями о завтрашнем дне. Какой она увидит бабушку? Что скажет ей? Как справиться с болью, которая уже сейчас разрывала сердце? С улицы доносился приглушённый шум редких машин и шелест листвы. Где-то вдалеке залаяла собака, ей ответила другая. Привычные звуки родного города, которые обычно успокаивали, сегодня лишь усиливали беспокойство.