С таким вот неприятным осадком на душе, добавившимся на угрызения совести из-за Кати, я занимался делами. Летал на «Лексусе» из одного места в другое как сраный веник: пройти медкомиссию; посмотреть, как сделали то, что просил, в доме; настроить новые предложения на телефоне; принять доставку и расставить мебель в детской; покрутиться по окрестностям — посмотреть, что находится рядом; сгонять на участок — зарос, к чертям, так, что границ не видно…

На ночь перед возвращением в Перевальск остался в арендованном коттедже. Выбрал совсем небольшой: холл-гостиная и две комнаты внизу и еще одна с балконом — под крышей. Дом родителей Наташи в два раза больше. А территория тут вообще никакая. То есть почти никакой — от силы хватит места поставить небольшие качели и насыпать горку песка.

Но я задерживаться тут не собирался, потому что все временное быстро становится постоянным — дело привычки. А я и так на несколько лет задержался в доме родителей Наташи. Надоело чувствовать себя приживалой, хотел иметь свое. И откладывать строительство своего гнезда дальше просто некуда.

Набодяжил растворимый кофе в новую кружку, достал из пакета готовые отбивные и отварную картошку, отрезал толстый ломоть хлеба и уселся перед висевшей на стене плазмой полистать местные каналы.

Только чем бы я ни занимался, из мыслей не выходила Катя. Я помнил, что привезу сюда Наташу, но куда бы ни посмотрел, представлялась Катя. Как она осматривается с легкой улыбкой; как подходит и благодарно целует, обвив шею руками; как смотрит ласково и предано; как идет в кухню быстренько приготовить что-то мое любимое и устроиться у меня под боком на диване… И это все бы еще ничего, но я не мог представить жену с моим сыном на руках… и ни разу не видел, между прочим — она всегда снимала видео и показывала сына, когда он лежал в кроватке. А вот Катю я запросто и сам того не желая будто воочию видел: как баюкает сына, целует в лобик, что-то тихо напевает и смотрит на ребенка с такой любовью, а на меня после с таким восхищением и счастьем, что я орать хотелось в голос.

Это просто невыносимо!

И мне невыносимо хотелось ее себе в руки сейчас. Пекло бок, к которому я мог бы ее прижимать, пока слепо пялился в детективный сериал, зудели пальцы, которыми мог бы трогать ее, голопопую. Губы чесались от желания целовать ее, а член торчал как автомат Калашникова, готовый расстрелять штаны.

Я только пыхтел и сопел от жесточайшего возбуждения обвить всем собой податливую и горячую Катю…

Эта была пытка почище мук совести. Я подсел на Катю крепче, чем думал, выдирать ее приходилось из себя с кровью и нервной системой. Мне просто нельзя было находиться в состоянии покоя, потому что Катя набрасывалась на меня изнутри и терзала, вызывая все чувства разом.

Я не выдержал этого испытания сегодня.

***

Катя

Неделя в хостеле, а вещей забрать домой набралось столько, что пришлось покупать сумку. Шов еще доставлял дискомфорт, я снова спала только на боку и вообще избегала напряжения на нижнюю часть живота, поэтому решила купить сумку-тележку. В ней везла трехлитровую банку свежего меда и круг домашнего сыра — я все же сходила на ярмарку.

Пока шла, присаживалась везде, где находила место отдохнуть, и чем ближе подходила к дому, тем чаще останавливалась. Около дома просидела долго. Смотрела на свои окна и не могла решиться подняться в квартиру.

Но уже вечерело, не ночевать же на улице. Это глупо. Все равно мне придется жить дома.

Хотя…

Никогда и мысли не было, а тут вдруг подумала, что квартиру можно продать или обменять. Может, вообще уехать из города? Куда-нибудь к морю поближе, от Артема и Наташи подальше. Город у нас небольшой, однажды за углом встретимся.