– Так.

– А сейчас – вид красивый в окне. Вход в парк… Имени кого?

Окно, три цветка – фикус, кактус и пропеллеры красные. Трёхлопастные. За окном – ворота в парк культуры и отдыха. Мамаши с колясками плывут медленно. По талому снегу.

– Кирова. Ты должна бы помнить.

– Вот, блин, я запоминала – куда меня на санках маленькую возят! О чём я? Да, вот мы сидим, любуемся – красиво. Ротонды эти… хотя нет, ротонды круглые. Ну всё равно красиво же! Я уже как гость могу оценить. Хотя и не так практично, как магазины. Магазинов много, у нас в крае вон на любой вкус и цвет. А красоты мало. Так что стало лучше сейчас. Чем было.

И в кого мудрая такая? В Надюху, не иначе. Первая жена тоже всегда умная была шибко. А хотя нет, не были мы тогда умными. Советское воспитание… Причём, на развале уже страны, и сами себе казались жутко прогрессивными. Читай – оппозиционными. А оказалось – впитали самое главное оттуда – деньги зло, умрём за идеалы.

– Ты-то как? Степан… так, кажется?

– Расстались. Он дурак.

– Жалко. В смысле, не Степана, а что… так всё. Ведь человеку трудно одному…

– …когда враги сожгли родную хату. Помню.

Да. Башлачёва мы любили. Таки да.

– Ладно, – стоим уже такси ждём до КП. – В следующий раз напиши всё-таки. Чтобы пропуск… И машину на КП не бросать.

– Да кому нужна тележка моя… Пока.

Уехала. Блин, не спросил, как на работе даже. А что спрашивать, ну расскажет ребёнок как в садике дела. – Леня стукнул Свету, а Ярик падает в ложные обмороки, чтобы всех напугать. Ну забавно. Но и только. И так и не сказал: «Маме привет». Не смог заставить себя. И не позвал домой даже… ну так она ж торопится вечно! Да и чего ей дома у меня…

А из нашего окна… Из любой точки города лес виден. Тайга, прореженная сильно за столько-то лет. Но тайга. Раньше понятно – маскировка от врага. Будто враг дурак и на самолётах не летает. Но и вообще интересно. На старой фотке – строится театр по образцу ленинградских, с колоннами и барельефами, а вокруг голо всё, только-только пни скорчевали. И та самая тайга на заднем плане. Примат духа над материей, ага. А сейчас как в Индии будет – затерянные в джунглях города, археологам радость. Только радиоактивные ещё.

Что-то не весело как-то. Мне. Невесело. К людям, к людям надо от мыслей этих всех…

Определенно, хочет что-то показать. Молодое наше дарование. Ишь, с каким хитрым видом пришел. Нарочито медленно кофр открываем… Кстати, мне б тоже такой надо, жесткий. Чтобы и в самолет, и в поезд, и… Ага, на гастроли в Копенгаген. Ну-с, юноша, жгите! Или как там у вас в интернетах пишут…

– Я тут это… Сделал кое-что.

– Да ну? – ну давай, давай уже. Запрягай, поехали.

– Не знаю, правда, как…

– Ну так покажи и узнаешь.

– Ну… сейчас.

Ага, колонку свою сразу достал. Чтобы как с Агутиным не пролететь. Проиграл ведь, между прочим, пари тогда. Ну молодец, прогресс налицо.

– Сейчас… вот.

Включает на телефоне, и… Только сегодня у нас на арене – группировка «Ленинград»! Еще и петь не начали, а почерк выдает. Ну что, достойный выбор… И как его аранжировать будем? Хм-м, однако… Ну нет, не джаз, конечно. Стилизация под. Сложновато для г-на Шнурова, пожалуй. Но можно ведь и отрешиться от Сергея Владимировича. Не, когда запоет не сильно-то отрешишься. «…водкой смочив ротовую полость…» Мог ведь когда-то, а? Мо-ог… Сергей-то наш. А хорошо, слушайте. Приджазовано, шагающий бас такой, но не джаз. Ну-к, куда в куплете выйдем? А-иэх-х, куда ж без слэпа нам!.. «…давай джазу! Давай газу!..» Но тоже хорошо. И вписывается, вписывается в песню, вот что главное. В энергетику разухабистую того еще, до-денежного Шнура заходит. Прям заходит. Хорошо, но что-то напоминает нам… Что-то, что-то…