– Чей зеленый «раум» стоит? Под соснами прямо. Во двор не въехать.

Мужик с улицы зашел, из постоянных. Вопрошает громко. А чего вопрошать, нету же у нас таких.

– Теперь есть, – бармен Гера кивает на молодое дарование.

А Кирюха и не слышит. Так и сыпет – поп, хаммер, «мертвая»… Как глухарь на току, точно. И у глухаря этого не только гитара тысяч за семьдесят старыми, но и машина ещё. Охренеть.

– Кирилл, – выключить колонку его, иначе не остановишь.

Озирается. Вынырнул из своего джаза-неджаза. Давай, возвращайся. Обратно в мир.

– Так у тебя машина есть?

– Есть.

– Зеленый «раум»?

– Скорее бело-зеленый.

– А зачем тебе машина?

– Удобно. Это удобно.

– Так ты, может, запаркуешься так, чтобы и всем удобно было, не только тебе?

Ага, глазами зыркает. Значит, точно раскорячился прямо под соснами. Кто бы сомневался.

– Если им неудобно, можно в соседнем дворе поставить.

– А ты был там, в соседнем дворе? Там тоже как шпроты в банке…

– Не вижу, чем я мог бы помочь здесь.

И спокоен ведь, зараза, вот что! Спокоен ка как три удава, блин. Выбешивает… Ну понятно же, что недавно машина, нихрена не умеет ни водить, ни парковаться, а самомнение уже… Выше крыши самомнение! Куда тебе!

– А ничего, что это клиенты? – даже меняю всегдашний ироничный тон. – Ты не отворачивайся, послушай, – на чуть более раздраженный. – Ну ты ж за монетизацию у нас? Так вот – ты живешь с их денег. И если их не будет, ну не захотят люди парковаться в соседнем квартале, чтоб тебя такого одарённого послушать… Так вот, тебя не будет тоже.

Вот понимает же, что не прав. Но. Сидит пыхтит и никуда не идет. Жертва некоммуникабельности.

– Чей зеленый «раум»?

Ещё кто-то с улицы вошёл. Ба, дак это ж босс новый у нас. Ну-ка, ну-ка…

– Да не знаем вот, – снова всегдашним ироничным тоном. – Террористы наверное. Надо бы в ФСБ позвонить.

– Это мой, – и не сказать, чтобы с боссом приветливее был. Мальчик наш.

– Кириллос, привет. Переставь, пожалуйста. Я там место у баков видел. Ну не проехать вообще.

Молча отложил инструмент. – Кириллыч-то. Так же молча встал и вышел. Значит, работодателя своего ты слушаешь. А на остальных плевал с высокой крыши. Паразит…

И Кирилл вышел. Под звездное уже небо, рано вечереет и холодно. Просто сел в свой «раум», а точнее не свой, материнский. Подумал мимоходом, что у матери пройдут экзамены в музыкалке, и она уедет на всё лето опять. Зарабатывать на учёбу ему. Есть места, где можно заработать саксом. В ресторане, подумать только… И до этого надо бы освоить хоть самые простые маршруты по городу. Самому. Пока есть кому подсказать. Потом просто завёл и переставил машину к бакам, не обманул Михей, точно место есть. Всё просто. Ну… в нашем мире и на наш взгляд. А какие сложные структурные связи при этом нарушились, между вот этими холодными звездами и нами, например. И каким процессам был дан старт от перераспределения общей массы машин во дворе… Сие нам не ведомо, как один герой говорил. У нас всё просто. Заглушил машину, вернулся в подвал и продолжил играть с того места, где остановился. «…давай… тыкы-джь… газу, давай… тыкы-тыкы-джь… джазу…»

– Эй, маэстро, – прерываю. – Вы гениальны, конечно, спору нет. Одно «но».

Беру инструмент и заряжаю. Одна партия своя, без минуса, до безобразия простая. На «довесках», и понятно, что основная мелодия как раз в этих окнах, где бас молчит. А вот… вот шагающий пошел. Но коротенько, и слэпом накрыло, щелчками по «мертвым» нотам. Что-то разухабистое за кадром прячется, что-то непристо-ойное…

– Но. Вот это когда-то сделал Анатолий Крупнов, – обрываю на середине фразы. – На песню Владимира Высоцкого «Что случилось в Африке». Песня хорошая, но упор – на содержание, как и везде почти у Высоцкого. А Крупнов вот такую оригинальную форму… Ничего не напоминает?