Следует отметить, что в отечественной литературе по уголовному праву вплоть до 80-х гг. прошлого столетия четко сформулированные определения понятия ОИПД (либо аналогичные им) отсутствовали. Это характерно даже для тех работ, которые были посвящены исследованию всей совокупности рассматриваемых обстоятельств и в которых специально ставился вопрос о понятии таких обстоятельств[84]. По-видимому, это объясняется только одним: отсутствием необходимых и достаточных предпосылок в уголовном законе для разработки определения понятия ОИПД. Вместе с тем этот «недостаток» имел и отдаленный положительный эффект: при отсутствии легального понятия ОИПД, при «растворении» норм о необходимой обороне и крайней необходимости в нормативном материале о преступлении в этих исследованиях было обосновано не только положение о жесткой неразрывной связи таких обстоятельств с понятием преступления с увязкой отдельных из них с конкретными его (преступления) признаками, но и создан методологический фундамент для сквозного анализа всей Общей части УК на предмет выявления в ней круга ОИПД, круга более широкого, чем тот, который в последующем законодательно нашел свое закрепление в гл. 8 УК РФ 1996 г. С этой точки зрения выделение специального раздела «Обстоятельства, исключающие преступность деяния» в теоретической модели уголовного закона, опубликованной в 1987 г., было и теоретически проработанным, и логически ожидаемым. Именно в этой коллективной работе ИГПАНа СССР А. Б. Сахаровым было дано первое определение понятия ОИПД и назван исчерпывающий, по мнению автора, перечень таких обстоятельств с претензией на их нормативное закрепление[85].

Обозначив ОИПД в качестве правового института и стремясь дать общее законодательное его определение, фиксирующее единый характер «всех относящихся к нему обстоятельств», А. Б. Сахаров предложил следующую дефиницию: «Исключающими преступность признаются обстоятельства, при которых деяние, признаки которого предусмотрены уголовным кодексом, не является преступлением ввиду отсутствия общественной опасности, противоправности или вины»[86]. Оставляя без внимания в данном случае предлагаемый автором перечень ОИПД, также претендующий на законодательное закрепление, попытаемся ответить на два, как нам представляется, исходных для определения понятия ОИПД вопроса: 1) ОИПД – это и есть сама, например, необходимая оборона или крайняя необходимость либо это есть какое-то привходящее обстоятельство, говоря словами В. А. Блинникова, «внешний фактор, воздействие которого на лицо исключает противоправность (курсив наш. – С. П.) причинения последним вреда интересам, охраняемым Уголовным законом, при соблюдении критериев допустимости»[87]? 2) Всегда ли «срабатывает» жесткая увязка конкретного ОИПД с отсутствием в нем (либо в обусловленном им деянии) конкретного признака преступления?

Отвечая на первый вопрос, сделаем оговорку принципиального характера. Определяемое в данном случае понятие ОИПД не подлежит корректировке. Повторимся: в обозначении рассматриваемого явления в рамках учения о преступлении оно наиболее точно и юридически корректно, не случайно с момента его легализации никто не ставил его под сомнение. Думается, что не в результате такого сомнения при непосредственном определении понятия ОИПД в литературе порой происходит и подмена слова «исключающих» на слово «устраняющих» преступность деяния. В тех источниках, где это имеет место, речь по-прежнему идет об обстоятельствах,