Стекла лаборатории затрещали. По ним поползли трещины, складываясь в слово «ВОЗВРАЩАЙ».

– Оно идёт. Решайтесь – умрёте вы или весь город.

– А если сожгу книгу?

– Она вернётся. Как вернулась к вам после Ренвик.

Тень Зои вырвалась. Её пальцы впились в горло Коула.

– Бегите! – он высыпал пепел на пол. – Ищите дом Ренвик!

Пепел вспыхнул синим пламенем. Тень отпрянула.

Зои выбежала, но успела увидеть, как Коул падает, а его шрамы-созвездия вспыхивают, превращая тело в звёздную пыль.

***

На ступенях лаборатории её ждал Пророк Пит. В руках он держал уличный указатель с надписью «Ренвик-стрит, 1 км».

– Знаешь, что там найдёшь? – спросил он, как всегда, вопросом.

– Могилу?

– То, что могилой притворяется.

Он исчез, оставив указатель. На обратной стороне было нарисовано ребёнком: девочка с книгой и тенью, держащей её за руку.

А в небе, где должен быть Млечный путь, зияла дыра. Сквозь неё что-то смотрело.

***

Воздух стал густым, как сироп. Зои шла по Пятой авеню, и каждый шаг давался с усилием, будто город сопротивлялся её движению. Здания вокруг плавились. Стекло небоскрёбов стекало вниз радужными потоками, смешиваясь с асфальтом, который пузырился чёрной смолой. Над головой плыли облака в форме черепов, а с неба сыпался пепел, пахнущий жжёной кожей.

– Ренвик-стрит, – прошептала она, сжимая указатель Пророка Пита. Буквы на нём теперь перестроились: «БЕГИ».

***

Аиша ждала её у входа в метро, но это была не Аиша. Её тело состояло из мазков масляной краски, как незаконченный портрет.

– Он в стенах, – голос художницы звучал из всех динамиков округи. – Смотри.

Зои прикоснулась к кирпичной кладке. Стена билась, как сердце в груди. Внутри что-то пульсировало – гигантский орган, обёрнутый газетами с заголовками прошлых недель. «СТУДЕНТКА-УБИЙЦА РАЗРУШАЕТ МИР».

– Я не хотела!

– Хотение – роскошь для мёртвых, – Аиша указала на стаю птиц. Вороны, сороки, голуби – все с лицами людей. Среди них мелькнуло лицо доктора Коула.

***

Дом Ренвик оказался детской больницей. Вернее, тем, что от неё осталось. Кирпичи висели в воздухе, не подчиняясь гравитации. Окна светились зелёным ядовитым светом. На крыльце сидела кукла в платье XIX века. Её глаза – пуговицы с треснувшей эмалью.

– Мэри, – прочитала Зои табличку на кукольной руке.

Внутри пахло формалином и ладаном. Стены были покрыты детскими рисунками: девочка с книгой, чья тень пожирает солнце. На полу – круг из пепла, внутри него пятно ржавчины в форме человека.

Скрип.

Кукла стояла в дверях. Её голова повернулась на 180 градусов.

– Привет, праправнучка, – сказала она голосом Зои.

***

В Центральном парке деревья кричали. Их кора трескалась, обнажая рты с клыками из корней. Река Гудзон текла вверх, унося в небо обломки яхт и рыб с человеческими зубами.

На Таймс-сквер гигантские экраны показывали Зои, стоящую в круге из пепла. Толпа собралась, тыкая в неё пальцами.

– Это она! – завопил мужчина, чья голова медленно превращалась в облако мух. – Убейте её!

Камень сильно ударил плечо Зои. Потом ещё один. Толпа завыла, сливаясь в единую массу – руки, рты, глаза, растущие из общего тела-амёбы.

– Mundus purus est! – закричала Зои, тыча в них книгой.

Воздух сжался. Толпа взорвалась дождём из костей и телефонов. Но книга вырвалась из её рук, раскрывшись на главе «Самопожертвование».

***

Пророк Пит ждал в соборе Святого Патрика. Алтарь был разбит, а вместо распятия висел экран с бегущими строками кода.

– Знаешь, почему Он выбрал тебя? – спросил Пит, не оборачиваясь.

– Потому что я глупая?

– Потому что ты боялась. Страх – лучшая приправа.

Он сбросил пальто. Его спина была покрыта шрамами-картой: Нью-Йорк, каким он станет – плотью, пронизанной стальными венами.