Думая, он не отходил далеко от верёвки и ждал, пытался, спотыкался. Но вот мелькнуло мгновение: Кейтс всмотрелся вглубь темницы и заметил в ней едва заметную точку – в ней он увидел возможность. Для начала неплохой идеей было до неё добраться, а уже потом – поймать, захватить, подчинить…

Как и у всего прочего, у точек должно было быть начало. Кейтс обернулся и посмотрел на самый верх, где бледное пятно, разделённое на два стойкой, держало крюк. Именно оттуда в точку на кривых плитах падал одинокий луч, заметный лишь на самой глубине, где он не терялся среди других подобных ему лучей.

Крюк, следуя импульсу поддёрнутой верёвки, отцепился, и память рук ловко поймала его. Шум волн за стеной перебил глухой удар об наклонный пол, когда другой конец верёвки оказался закинут через тьму рядом с точкой, чтобы прошерстить дно. Не обнаружив осязаемых опасностей, Кейтс направился размеренным шагом к точке, что тряслась, будто её переполнял страх от пребывания внутри этой темницы. Когда он дотронулся до точки, все последние сомнения покинули его, уступив место свету в руке, который соединял его с луной. Рассматривая побледневшую перчатку, Кейтс заменил квилью на флягу из внутреннего кармана – её зеркальная поверхность была как нельзя кстати.

Ему показалось забавным то, что он, будучи тенью, собрался бросить вызов самой тьме с помощью простого лунного пятна. Он подставил под него флягу, и отраженный от неё луч пробежался по дальним стенам, немножко прояснив положение: дверей в темнице не было, но и не было каких-то намёков на полную заброшенность. Кругом была одна чёрная, первородная пустота. Совсем как отсутствие, жаждущее перестать быть таким, как есть – это комната так себя чувствовала или он сам, думал Кейтс. Неужели это всё, что тут было? Невозможно. В стенах этих должен был быть смысл, иначе зачем им здесь быть… Только если незавершённость крепости не отрезала их от возможностей стать чем-то большим.

Узоры паутин напомнили об углах его собственной комнаты и о Вишь – её призрак преследует его невидимый след в эту ночь, и всё же Кейтс понимал, что в тот момент нечто ускользало от него. Отражённый луч вновь прошёлся по неровным стенам, и ещё раз – безрезультатно. Кейтс перестал смотреть на стены – его стал интересовать сам луч, потому что он оставлял за собой тающий след. Открывать пустоту ослепительной темноты оказалось неожиданной радостью, и Кейтс начал рисовать лучом и наблюдать, как перед ним расступается тьма. Он остановился, как только заметил, что луч начинал сильнее дрожать в одном определённом месте на противоположной стене, до которого свободная рука никак не доставала. Когда он приблизился настолько, насколько было возможно без отпускания луча, то понял, что это не свет дрожит, а то, что выдавало себя за стену – это было нечто эфемерное, отражающее и искажающее своё окружение, забирающее их облик себе.

Запомнив расположение дрожащего места, Кейтс оставил луч и вновь достал квилью. Необходимо было сделать шаг назад, чтобы продвинуться вперёд. Он пошёл навстречу образу в голове и стоило ему дотронуться до стены, как свечение квильи в его вытянутой руке внезапно пропало в странной зыби. Дрожащая "стена" никак не отреагировала на прикосновение, а пальцы просто прошли через её влажную на вид поверхность, ощутив лёгкое покалывание. Сжимая покрепче квилью, Кейтс сделал несколько шагов сквозь мелькание дымки и смотрел, как его тело полностью растворилось в вибрациях. Ощущения становились похожи на погружение под воду… Глубже и дальше, оставив все точки, он шёл за эхом, которое начиналось в его шагах. Звуки совсем затихли, но вскоре вернулись во всей своей прежней полноте, стряхнув с себя неестественность сухой воды…