– Дедушка всегда говорил, что если Аллах что-то отбирает у человека, то потом обязательно даёт что-то взамен. Аллаху виднее, что нам нужно.

Тут я могла бы поспорить, потому что не давала согласия на такой обмен и не считала, что телескоп и стеклянная надстройка на крыше дома стоили обеих моих ног, но промолчала. В конце концов, Юсик всего лишь пытался меня утешить, как уж умел. Но лучше всяких слов с этим справлялось само его присутствие.

Конечно же, он пришёл ночью к чёрному входу. Я встретила его там, и мы поднялись наверх крадучись, насколько это слово применимо к передвижению на инвалидном кресле и лестничных подъёмниках, гудящих и лязгающих. Ведь тогда Юсик был ещё слишком мал для того, чтобы взять меня на руки. Он для многого был тогда ещё мал, но, заглянув в бесконечную бездну космического пространства, пересыпанную звёздной пыльцой, заболел ею так же скоропостижно и безнадёжно, как я сама.

Вместе мы стали вести наблюдения почти каждую ясную ночь. А к нашему счастью, то лето выдалось жарким и не дождливым. Изредка только накатывали стремительные трескучие грозы, но они заканчивались так же внезапно, как начинались, и тогда небо, словно умытое ливнем, казалось ещё прозрачнее. Юсик впитывал астрономические премудрости, как выжженная зноем земля – воду. Он брал у меня книги и проглатывал их за пару дней. Он скачал на свой новый айпад интерактивную звёздную карту и приложение-планетарий. Он запоем смотрел научно-популярные ролики на Ютубе, посвящённые ближнему и дальнему космосу. Он рассказал мне о том, как раньше любил ночевать на крыше родительского дома, чтобы перед сном смотреть на Млечный путь, раскинувшийся от горизонта до горизонта по южному небу Таджикистана. О том, что оно там глубокое и чёрное, а звёзды гораздо ближе, чем в Москве. О том, как в такие ночи он тянулся лучиком своего разума в бесконечную глубину Вселенной в попытках понять, почувствовать, постичь то, как она устроена. И кем? И зачем? И для чего появился в ней он – Юсик? Поэтому неудивительно, что, с ранних лет обладая столь пытливым умом, мой новый друг, едва получив возможность хотя бы одним глазком взглянуть на скрытые от обывателя сложные механизмы, вращающие мир вокруг нас, ухватился за неё, не жалея на это ни времени, ни сна.

Сколько раз в то лето бывало так, что расставались мы только под утро, когда звёзды над нами уже блекли перед наступающим рассветом, но если я могла спать до обеда, то Юсик ложился лишь на пару часов, чтобы потом выйти на работу в саду. Однажды он даже уснул прямо в траве, куда присел "на одну минутку, честно!" и огрёб за это от дядюшки. Я пыталась пораньше выпроваживать его из обсерватории, но Юсик сразу делался таким несчастным, что моё сердце не выдерживало и я отступала, вновь и вновь позволяя ему оставаться у телескопа до утра.

Но даже при такой занятости он не бросал рисование. Почти каждый день показывал то, что изобразил на купленном у меня айпаде, и даже я, максимально далёкая от художественного ремесла, видела прогресс, которого Юсик достигал, превосходя свои собственные, ещё вчерашние результаты. Видела, восхищалась, и невольно задумывалась о том, сколько таких талантливых мальчиков и девочек ярчайшими искрами вспыхивают во тьме нищих глубинок по всему миру, чтобы там же и погаснуть без возможности реализовать свой потенциал? Почему я, будучи абсолютной посредственностью, родилась у человека, способного дать мне всё, а Юсику приходится скрывать своё творчество от дядюшки только потому, что тот уготовил для племянника совсем иной род занятий?