– Представляешь, – говорила я Юзефу, – Я родилась в Москве, всю жизнь здесь прожила, но до тринадцати лет ни разу не была в метро!

– Совсем ни разу? – ожидаемо усомнился Юзеф.

– Совсем. Просто не было необходимости, всегда же на машине… И мне очень хотелось для начала хотя бы просто поездить в метро пассажиркой. Посмотреть на все эти станции, которые в книгах и играх были, побродить по переходам, покататься на эскалаторах. Но меня никогда никуда не отпускали одну.

Тут я опять немного покривила душой. "Не отпускали" – звучало так, словно это происходило против моей воли, как если бы я была пленницей в собственном доме. Но на самом деле до поры до времени меня всё устраивало, и об ином я даже не помышляла. Училась в частной гимназии, куда меня каждое утро отвозил Муртазавр, чтобы вечером забрать домой. Путешествовала с отцом, с ним же время от времени выбиралась на разного рода общественные мероприятия. А когда из Лондона в гости прилетал брат Андрей с молодой женой, ни слова не понимающей на русском языке, мы гуляли по набережным и паркам Москвы, но при этом ни разу не спускались в подземку.

– А твои друзья? Разве ты никуда не ходила с друзьями?

После этого вопроса мне пришлось потупить глаза, потому что отвечать было стыдно.

– У меня нет друзей.

– Как?! – поразился Юзеф, – Совсем?

Я развела руками и зачем-то принялась оправдываться:

– А с кем дружить? В гимназии каждый был сам по себе, каждого после занятий сразу домой увозили. Конечно мы общались на переменах, но это же не дружба.

На самом деле были когда-то две девочки, которых я считала подругами в младших классах. Мы втроём старались садиться рядом на уроках, вместе ходили на обед, и делились друг с другом смешными детскими секретами. Но чем старше становились, тем меньше у нас оставалось точек соприкосновения. Каждая была узницей своего положения и происхождения, каждая пребывала в скорлупе автономного мирка своей семьи, где не находилось места посторонним. И к тому моменту, когда мне пришлось покинуть гимназию, наше общение свелось к дежурным приветствиям и вежливым обменам впечатлениями о занятиях.

– А у тебя в школе было много друзей? – спросила я Юзефа, подумав вдруг, что невежливо говорить только о себе.

И тут же пожалела об этом, когда на его лицо словно набежала тень от облака.

– Да, были… Много. Мы все дружили, даже девчонки. Здесь так не будет…

– Ну почему же? – неловко попыталась я загладить свой неудачный вопрос, – Может, ты и здесь в хороший класс попадёшь.

Юсик глянул на меня потемневшими глазами и ответил тихо, но жёстко:

– Здесь я чурка. Гастер. Хоть куда попаду…

Я было уже открыла рот, чтобы преувеличено яростно заспорить, но вспомнила почему сама отказалась от дальнейшего обучения в гимназии. И сказала только:

– Хреново быть не таким, как все.

Мы помолчали. Неподалёку за деревьями прошёл Муртазавр, покосился на нас, но ничего не сказал. Из открытых окон кухни, как пулемётная очередь, доносился стук ножа – Татьяна готовила обед. И всё вокруг было привычным, даже уютным, а денёк стоял такой погожий и солнечный, что грустить совсем не хотелось. Тем более, что я уже смирилась со своей новой действительностью, а Юзефа от поступления в местную школу отделяло ещё почти целое лето. И он первым стряхнул с себя минутную печаль. Деловито спросил, возвращаясь к прерванному разговору:

– Ну и что, ты нашла в интернете форум диггеров?

– В даркнете, – не без гордости поправила я, – Диггерство – это ведь не совсем законно. А в некоторые места лазить и вообще… Под Москвой же не только метро, но и всякое другое… стратегически важное и даже секретное. Да там вся земля изрыта, как муравейник!