— Доброе утро, дамы! — неожиданно промурлыкали у меня над плечом, заставив вздрогнуть от неожиданности.

Ладно я, стоявшая спиной к коридору, откуда появился этот… котяра! Как известно, у людей на затылках глаз нет. Моя же компаньонка по идее должна была видеть, кто к нам приближался, но, видимо, слишком увлеклась разговором и все-таки не заметила. А когда маркиз поздоровался, побледнела и начала заваливаться набок. И дальше все пошло наперекосяк.

О самом уязвимом месте на мужском теле я, конечно же, знала. Из прошлой жизни. Но как-то не ожидала, что в этом мире я от испуга тоненько взвизгну, подпрыгну на месте, неприлично высоко задирая юбку и… врежу коленом по самому ценному у маркиза!

Хорошо, что к этому моменту все уже разбрелись по своим делам и коридор опустел. Потому что, когда развеялся флер страха и я получила возможность связно мыслить, моим глазам предстала чудная картина. А я мысленно выругалась и застонала.

Пеги валялась в глубоком обмороке у моих ног. А маркиз, будь он трижды неладен, яростно шипел что-то неразборчивое, согнувшись и припав на одно колено. Причем, падая на колено, он умудрился развернуться так, словно что-то с интересом рассматривал на лице моей компаньонки! Я хватанула от ужаса воздух широко открытым ртом. И в этот момент вишенкой на торте этой истории сработал самый действующий по словам моей сестрички закон во всех мирах — закон подлости. Из-за угла вдруг точно так же, как и маркиз, совершенно бесшумно вынырнула блондинистая парочка проверяющих. И один из них, тот, что шел ближе к нам, присмотревшись к нашей скульптурной группе, ехидно пропел:

— Фи, маркиз! Как вы могли, при вашем-то безупречном вкусе, заинтересоваться не нашей красоткой-директрисой, а ее камеристкой? Да еще и в присутствии ее хозяйки! Какой позор!

Оба блондинчика ехидненько улыбались, неспеша шествуя мимо нас. Настолько ехидно, что мне мгновенно стали понятны две вещи: первое — блондины с маркизом враждуют, второе — маркиз не простит мне этой подставы никогда. Оставалось лишь бессильно шипеть от злости на собственную глупость, привевшую к этой неприглядной сцене и увеличению количества проблем и врагов.

Маркиз рывком выпрямился, едва заслышал слова недруга, и сейчас стоял рядом со мной бледный, как простыня, и не дышал. Видимо, ему было слишком сильно больно. Дождавшись, пока блондины скроются из виду и уже гарантированно ничего не услышат, даже если притаятся за углом, и судорожно вспоминая все, чему учила меня Пеги, я повинно опустила голову на грудь и залепетала, чертыхаясь про себя:

— Простите, господин маркиз! Я не хотела, честно! Сильно испугалась и не соображала, что делаю…

Маркиз шумно выдохнул и глубоко вздохнул. Посмотрел, как я исправно гоняю ветер ресницами, строя из себя невинную, испуганную девочку. И… Кажется, не поверил. Скривился:

— И где только вы научились подобным грязным методам, мисс Берг? В каком пансионе дочерей священнослужителей этому обучают?

Я похолодела. Дочь священнослужителя? Неужели этот кудрявый пудель знаком с настоящей мисс Берг? Или просто прочел личное дело перед приездом в Институт?

Маркиз явно ожидал от меня ответа, цепким взглядом изучая мое лицо. Гад! Мисс Карвер без сознания лежала на холодном полу и помочь мне ничем не могла. Нужно было выкручиваться как-то самостоятельно. Ощущая, как ангельская улыбочка наивной барышни буквально примерзла к моим губам, а по позвоночнику вниз стекает ледяная капелька пота, я в первый миг хотела броситься к Пеги на помощь и тем самым свернуть опасный разговор. Но не рискнула. Не факт, что моего актерского мастерства хватит, чтобы безупречно отыграть эту сложную сцену под злым взглядом маркиза. Поэтому понурилась еще больше и жалобно, стараясь выдавить из себя хотя бы один всхлип, пролепетала: