Сгоряча я наобещала себе, что разберусь и с этой деталью женского гардероба. Но шествуя по коридору Института под возмущенный шелест юбок темно-бордового, почти черного цвета и тихие указания Пеги, семенящей рядом, поостыла и поняла, что это непосильная для меня задача. Чтобы стать законодательницей мод, нужно быть у всех на виду и на слуху, а нам с Пеги покидать стены учебного заведения смертельно опасно. Поэтому, нравится или нет, а с этой деталью гардероба нужно как-то находить общий язык.

На утро у меня имелись грандиозные по своей наглости планы: разобраться с кухонными работницами, объяснив им, что, во-первых, у них начался конкурс на должность старшей кухарки, а во-вторых, институтки старшего курса отныне будут тесно сотрудничать с ними и учиться надзирать за приготовлением и закупкой пищи. Потом я намеревалась встретиться с герцогом и осторожненько разузнать его планы в отношении проштрафившихся воровок. А также аккуратно навести его светлость на мысль, что снисхождения дамочки не заслуживают, и что их нужно лишить даже призрачного шанса откупиться от правосудия. Ну и на закуску у меня значилось самое сложное: довести до сведения девушек выпускного курса изменения в процессе обучения и распорядке дня. Дальше я не загадывала, справедливо полагая, что проблем и сложностей мне не избежать, следовательно, далее буду действовать по обстоятельствам.

На кухне все прошло как по маслу. Завидев директрису, кухарки наперебой принялись было жаловаться, но стоило мне сказать, что я в курсе, как они умолкли и выжидательно уставились на меня. Известие о практике старшекурсниц, ожидаемо, кухарок не обрадовало. Но и особого сопротивления не вызвало, видимо, проблем с этой стороны никто не ожидал. А вот то, что кухаркам нужно будет по очереди исполнять обязанности провинившейся Бетти, а я буду наблюдать и потом лучшую из них повышу в должности, женщин обрадовало. А я перевела дух, уверенная, что кухарки будут из кожи вон лезть, чтобы подняться на следующую ступеньку социальной лестницы.

К моменту моего появления на кухне скудноватый завтрак был уже готов. Заглянув в котлы с кашей и травяным отваром для воспитанниц, я поморщилась, но промолчала. Зато сделала мысленную пометку заняться кухней вплотную, а то куда это годится: за окном осень, в столовой должно быть полно витаминов и овощей, а девушек пичкают пустой кашей! А потом, когда наступят холода, пойдут болезни? Нам этого не нужно!

Меню для преподавателей было немногим лучше ученического: та же каша, только к ней еще полагался небольшой кусочек сыра и масла. Ну а для проверяющих на столе была ветчина, яйца, масло и сыр. Я поджала губы. Все, как всегда. Мир сменила, а порядки остались те же.

Впрочем, меня больше злило то, что я не смогу, как рассчитывала, побеседовать с герцогом за едой. За столом было бы гораздо проще исполнить задуманное, но оказалось, что комиссия столуется не просто отдельно от институток, а даже отдельно от преподавателей, за отдельным столом. Но как бы там ни было, моя злость быстро выветрилась. Когда я заметила, что проверяющие явились на завтрак не в полном составе. Видимо, травма герцога оказалась сильней, чем я предполагала и он еще оставался в постели.

Каша, тем более, овсяная, никогда не была моей любимой пищей. Но я сейчас была не в том положении, чтобы привередничать. Приходилось жевать, буквально заставляя себя класть в рот ложку за ложкой, и пытаться отвлечься от невкусного завтрака, изучая лица проверяющих.

Их было четверо. Все мужчины. Самому старшему, по моим прикидкам лет шестьдесят-шестьдесят пять. Усталое сухощавое лицо с резкими морщинами между бровями и в уголках рта. Седые жиденькие волосы аккуратно зачесаны и заплетены в тощую, как крысиный хвост косицу. Опрятный темный камзол, больше похожий на мундир, на пальцах пару неприметных перстней с какими-то темными камнями. Кажется, этот незлой. Но в жизни у него мало хорошего, вон, и морщин куча от того, что часто хмурится.