– Я пришла к тебе, а ты уходишь – как же так?

– А ты вспомни – когда ты была маленькая, тебе разве интересно было все время сидеть со взрослыми?

31 марта 42.

Проходим мимо слепого нищего:

– Что ж ему никто не подает? Даже мы! Мы ведь не жадные? Или денег у тебя нет?

16 апреля 42.

– Почему у тебя толстенький животик?

– Там твой братишка.

Буря восторгов. Никаких дополнительных вопросов, кроме одного:

– Когда он появится?

– Только, – добавляю я, – это наш с тобой секрет. Ни у кого об этом не расспрашивай, никому не рассказывай, где он. Хорошо?

– Хорошо.

В трамвае едет маленький мальчик. Галя смотрит на него задумчиво и говорит:

– И у меня скоро будет маленький братишка.

– А где твоя мама возьмет его? – спрашивает глупая трамвайная пассажирка.

У мамы Сони холодеет сердце, она с ужасом ждет громогласного, на весь вагон, объяснения. Но Галя твердо помнит мою просьбу: отвернувшись, она сухо и строго отвечает:

– Уж где-нибудь достанет. Купит, вероятно.

– Мама, а ты тут после моего ухода не плачешь?

– Ты, мама, не только хорошая… Ты моя любимая.

18 апреля 42.

Приходя ко мне в гости, ведет себя заговорщически: лукаво поглядывая, фамильярно, но осторожно похлопывает по животу, словно желая сказать:

– Никто ничего не знает, только мы с тобой, да?

23 апреля 42.

Мечтательно:

– Сливочное масло… которое я так люблю… которое так дорого стоит… которое так редко покупают…

29 апреля 42.

На днях я смастерила Гале тетрадку. Галя уселась и стала по образцу выписывать палочки, кружочки. Писала усердно, высовывая по временам язык, ежеминутно спрашивая:

– Так? Хорошо?

Много бегает. На месте сидит с трудом. Все порывается умчаться, попрыгать, перескочить через какую-нибудь яму, арык.

1 мая 1942.

– А когда родится ребенок – как я узнаю: мальчик он или девочка? По лицу?

Оказалась очень нерадивой: тетрадку забросила, но не забыла оправдаться:

– Кто же летом занимается? Вот зимой…

– Галя, кто на свете самый милый?

Не задумываясь:

– Мама Фрида и папа Шура[8].

И, строго глядя на собеседницу, громко и с некоторым раздражением, словно с ней не соглашались, несколько раз добавила:

– И папа Шура. И папа Шура. Самые милые – мама и папа Шура.

4 мая 42.

Генриета Яковлевна установила полную Галину политическую безграмотность.

9 мая 42.

– Мама, а где же щенок?

– Спать лег.

– Ты откуда знаешь?

– Слышала, как хозяева говорили…

– Ты что же, подслушивала? Ты разве не читала в «Почемучке»[9], что подслушивать нехорошо?

12 мая 42.

Мама Соня принесла Гале конфету.

– Галя, чего тебе сейчас хочется больше всего? – спрашивает она, уверенная в том, что желание будет носить ярко-гастрономический характер.

– Чего мне сейчас больше всего хочется? – повторяет Галя задумчиво. – Больше всего мне хочется поехать в Москву и повидать папу Шуру.

29 мая 42. Ташкент.

16 мая у Гали родилась сестричка Сашенька – 49 см, 7 1/_>2 фунтов (3 кг). Черноглазая и черноволосая.

Из письма Александра Борисовича в больницу:

«Я на Паркентской. Галя сидит рядом со мной. Уже мы вымыли с ней руки и поговорили о сестричке. Ее очень удивляет, что тебя и Сашу нельзя сейчас же увидеть. Я объяснил, что ты устала, отдыхаешь. Почему она плакала, узнав о Саше, объяснить не может. Несколько раз начинала и… смеется. Я не настаивал. Говорит очень спокойно и доброжелательно. Вообще, настроение самое благодушное. Хочет назвать сестричку Марусей или Катей. Но не настаивает. Суп не хотела есть. Но потом ела «за маму и Сашеньку». Сейчас она настаивает, чтоб этот факт был отмечен в письме. «И за Сашеньку», – говорит она. «Но это имя мне все-таки не нравится. Я буду звать Катей».